Иван мечется и рвёт на себе волосы, ненавидяще глядя на паладинов. Трясёт меня за плечо, призывая не бездействовать, а что-то предпринять. Но натыкается лишь на пустой взгляд наполненных первозданной тьмой глаз. Оборотень отшатывается, донжон медленно покрывается инеем.
Астрал принимает меня в объятия, как давнего друга. Так легче наблюдать за фигурами нападающих, скрытых огненной бурей. Их фигуры светятся в тонком мире, не способные скрыться.
Поднимаю руки и опускаю их, как дающий команду дирижёр.
Струи огня приближаются к разумным, словно цунами. Но не касаются их. В последний момент над прижавшимися к земле оборотнями вспыхивает серебряный купол, накрывая весь двор.
Прыгаю на парапет, а затем делаю шаг вперёд, материализуя под ногами меч. Ступаю на него. Со стороны кажется, что я иду по воздуху. Удобно встаю на широкое лезвие и лечу. Клинок несёт меня высоко над двором, прямо к застывшим в воздухе надзорщикам.
Охотники видят, что происходит что-то нестандартное. Как минимум, атака, которая должна была оставить во дворе кучку пепла, не принесла результата. Они встречают меня настороженными взглядами, разлетаясь чуть в стороны и заключая в треугольник.
Мы останавливаемся в воздухе, высоко над замком. Чувствую, как мою фигуру сверлят сотни взглядов, но не обращаю на втягивающихся внутрь замка оборотней никакого внимания.
— Опять ты, — зло сверкает глазами Алексеев.
— Всем добрый вечер, — киваю ему. — Прости, не знаю твоих друзей, не был представлен. Я здесь от имени моего друга, владельца этих земель, Олега Вячеславовича Милославского и у меня лишь один вопрос… По какому праву вы преследуете его вассалов?
Дружки Алексеева смотрят на него, отдавая роль ведущего. Надзорщик с ответом не спешит, испытующе смотря мне в глаза. Вдоволь наигравшись в гляделки, он наконец-то отвечает.
— Мы преследовали не вассалов господина Милославского, а разумную нечисть, за которой тянется череда преступлений в соседнем регионе. Этого ответа достаточно? — усмехается он, его уверенность каким-то чудом передаётся друзьям и те ободряюще поддакивают.
— Настоящий кошмар, — выражается один.
— Это наша работа, — гадко улыбается второй.
— И у вас есть соответствующие документы? — удивленно развожу руками. — Простите, в наше время словам мало веры.
— Даже словам сотрудника надзора? — надувается Веня.
Я улыбаюсь, вот тут ты дружок попался. Во-первых, вероятнее всего твои документы сомнительного происхождения. Во-вторых, твои дружки не из надзора. Значит старые приятели по кутежу из благородных, которых ты подключил к делу. Видимо, не просто так тебя сослали бегать, как ручная псина по мелким делам в корпусе надзора. Гнилой ты человек…
Алексеев тоже понял, что сморозил чушь.
— К чему этот балаган, Митрофанов? — спрашивает он. — Почему ты говоришь от имени своего друга, но его я так и не увидел?
— Он занят, — тактично вру я.
Приятель Алексеева хмурится.
— Летите к себе, тут частная территория, не важно, принадлежит она благородному или нет, — честно советую я. — Не дай бог ещё Олег напишет заявление, вы могли попасть по домам, а это куда серьёзнее. Мирные жители не должны страдать.
— Сотрудник надзора, ведущий погоню, может нанести урон соизмеримый угрозе, а тут больше ста оборотней, — отмечает Веня. — Теперь тебе понятно?
— Вспомнил! — вдруг светлеет лицо одного из приятелей Алексеева. — Милославский… Так он всё ещё в числе благородных? Я думал титул сняли месяц назад. Всё, что у него есть, это клочок земли. Полагаю вот этот.
Парень обводит рукой деревню с замком.
— Большой род? — невзначай спрашивает приятеля Веня.
— Смеёшься? — расплывается в улыбке подельник. — Род из одного человека, если такие бывают.
— Вот, значит, как, — кивает своим мыслям Алексеев и обращается уже ко мне. — Значит, подобное тянется к подобному. Понимаю. Неудачникам сложно жить без поддержки.
Дураку понятно, что это дешёвая провокация, поэтому даже бровью не веду.
— По себе выводы делаешь? — ехидно спрашиваю его.
Алексеев от этих слов дёргается, как от пощёчины, клинок под ногами повинуется и несёт пухлое тело ближе ко мне. Его тут же останавливает товарищ, вылетая навстречу.