— Чтобы произнести звук «С», надо делать немного по-другому.
Рашик всем своим видом показал, что внимательно меня слушает. Были бы у него уши, наверно торчком стояли.
— Для начала, сомкни зубы заборчиком. Вот так, — показываю на себе. Зря. Когда Рашик повторил, у меня душа икнула и упала в пятки. Ну и зубки… — Э-э-э-э, да, правильно. Теперь следующий шаг. Язык должен лежать за нижними зубами. Вот так, — снова показываю. Сердце замерло, из головы выветрились мысли. Я даже шагать перестал, когда Рашик повторяя за мной, открыл свою пасть. — Ик.
— Пр-р-р-р-равир-рьно? — уточнил он, и снова открыл рот. Запах на удивление не такой убойный, а вполне даже терпимый. Кто-то явно не брезгует гигиеной полости рта. Хотя, может там просто такая слюна? Я уже ничему не удивлюсь.
— Д-да. Ты только так широко не открывай, я просто показываю. Следующий шаг, оставить между зубками ма-а-а-аленькую щель и правильно в неё подуть. Вот так: С-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с.
— Ф-ф-фц-ц-ц-ц-ц-ц-цф-ф-ф-ф-ф-ф.
От получившегося душераздирающего фырка-рыка-скрипа, в небо взлетели все окружающие нас птицы. Да и я сам голову в плечи втянул, столь ужасным вышел звук.
— Попробуй ещё раз. Только не так старательно.
— Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф!
— С-с-с-с-с-с-с-с, — поправляю монстр.
— Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф! — ещё старательнее, прямо-таки, пыжась пытался издать звук «с» сталкер. И это было бы очень смешно, если бы не так страшно. Не каждый день можно увидеть пучеглазого от стараний сталкера.
— С-с-с-с…
Так мы и стояли. Я прочищал уши, и постигал дзен, а Рашик старательно постигал новый для себя звук. Скрипел, кряхтел, шипел, я слышал что угодно, кроме «С». Но! Усилия были не напрасны. Четыре часа упорных трудов, и по совместительству потраченных мною нервов не могли бесследно кануть в лету и что-то у него начало получаться. Не совсем то «С» к которому я привык, но уже и не шипит.
— С-с-с-с-с-с, — счастливо улыбался монстрик, когда у него наконец-то получилось.
— Да. Молодец. Продолжай в том же духе, — снисходительно киваю, и пью хилку. Не валидол, но тоже хорошо помогает. А то что-то сердце шалить начало.
А затем, как-то неожиданно наступила ночь. С учётом того, что последние часы Рашик активно практиковался в лингвистике, ни о какой охоте не могло идти и речи. Все, кто были в округе, все разбежались.
— Ш-ш-што ты делаеш-ш-ш-шь? — спросил Раш, когда я присел передохнуть.
— Отдыхаю. А ты что, предлагаешь двигаться дальше?
Кивок.
— Не, Раш. Я не настолько выносливый. Мне нужно отдохнуть и покушать.
Монстр задумчиво посмотрел в сторону, почесал коготком нос, кивнул, и нырнул в кусты оставив меня одного.
— Н-да. Ладно, думаю можно считать это за привал.
Скинув сумку, откапываю ямку для костра. Сделав ещё одну, для поддува, складываю хворост. После этого беру в ладошки розжиг, и шёпотом выговариваю чары пламени. Как только розжиг задымился, укладываю вниз, и с комфортом сажусь рядом.
Опять же, не без Рашика моя единственная еда перестала быть пригодной, так что придётся этой ночкой немножко поголодать. Зелья есть, ничего страшного не случиться. А еда… я ещё не настолько оголодал, чтобы есть вяленое мясо извазюканное в паучьих ошмётках.
Так, сидя над костром и грея руки, я рассуждал о монстре, как вдруг кусты разошлись и тот вышел ко мне неся в зубах добычу. Это была олениха. Голова отсутствовала в принципе, на шее виднелся след зубов, а на шкурке красовались полосы от когтей.
«Вот это поворот», — вскидываю в удивлении левую бровь.
Положив добычу рядом со мной, он прорычал:
— Куш-ш-ш-шай детёныш-ш-ш.
— Спасибо, — честно благодарю, не ожидая такого подарка.
Вынув нож, привычными движениями разделываю тушу под пристальным взглядом Раша. Когда я снимал шкуру, он смотрел с явным одобрением. Но вот когда я продолжил, и отделил ногу от остальной туши, в его глазах читалось непонимание. А уж когда я повесил мясо жариться, у него и вовсе на морде был написан «Error».