— Видел, сколько? — самодовольно спросил Весельчак. — Это я его нашел! Тебе тут на месяц работы точно будет…
— А то и больше… — грустно ответил я.
— Ты чего, малой? — в жестком голосе Весельчака послышались нотки участия. — Не рад?
— А чему радоваться?! — воскликнул я и сам испугался своей смелости. Ну, и пусть! Плевать! Наболело! Не убьет же он меня?! Наоборот — он беречь меня должен!
— Чему я должен радоваться?! — повторил я уже смелее, а у самого мороз по коже. — Я ведь для вас «овца»! Так ведь?! Отросла шерсть — остригли, снова отросла — снова остригли! Тебе самому-то не противно сторожить мальчишку, доводящего себя до изнеможения, добывая жалкие крохи, которого потом в конце дня бесцеремонно грабят?!
Весельчак слушал меня с каменным выражением лица. А после того, как я закончил произошло то, чего никак не ожидал. Он расхохотался. Громко и открыто, схватившись при этом обеими руками за живот. Вон, даже слезы на глазах выступили.
Я озадаченно открыл рот. Что происходит?
Отсмеявшись, он присел на камень и молча указал мне на соседний. Я, не сводя глаз с Весельчака, опустился на указанный булыжник.
— Значит, теперь слушай ты меня, малец, — спокойно сказал он, вытирая глаза рукавом. — По поводу того, что у тебя забирают твое добро… Запомни раз и навсегда… Твоим оно является ровно до того момента, пока ты сам его не отдаешь. Как только ты отдал кому-то, что-то свое — всё… Оно уже чужое…
— Я сам ничего вам не отдаю! — возмутился я. — Вы меня грабите!
— Следи за мыслью, малец, — терпеливо сказал Весельчак. — Пока твое добро у тебя — оно твое по праву. Но как только ты его отдал…
— Повторяю! — начал закипать я. — Я никому ничего не отдавал!
— Тогда почему твое добро в карманах у других людей? — усмехнулся мужчина. — Я тебе отвечу. Ты его сам отдал. Верно? Покорно, молча. Как кто? Правильно. Как овца.
Я был похож на рыбу, выброшенную на берег. Рот открывался и закрывался в поиске новых аргументов.
— Но так ведь нельзя! — наконец, воскликнул я. — По какому праву вы меня грабите?!
— Все просто, — ответил Весельчак. — По праву сильного.
— Погоди, погоди… Ты утверждаешь, что это правильно?!
— Правильно или нет — так устроен этот мир.
— Но что я мог сделать один против вас всех? — возмутился я.
— Как что? — удивился Весельчак. — Сражаться за свое.
— Но ведь я погибну!
— Конечно. А мертвым, как известно весь этот хлам ни к чему. Значит, ты сделал выбор. Отдал безропотно свое добро, но остался жив. Неплохой размен, не считаешь? И кто сказал, что закон о праве сильного только для других? Стань сильнее и верни свое или накажи обидчика!
Я сидел, потеряв дар речи. Со мной еще никто так не разговаривал. Самое удивительное во всем этом было то, что я понимал — Весельчак прав.
— А что касается того, нравится ли мне это или нет, то…
Договорить он не успел — в пещере появились новые действующие лица. Лютый и его кодла. Когда я увидел кого за шкирку тащит улыбающийся Фроди, сердце упало в пятки.
— Крош… — выдохнул я.
— Лютый, они здесь! — подобострастно выкрикнул Щуп.
Вся процессия приблизилась к нам. На Кроша было больно смотреть. Правый глаз опух. Нос, кажется, сломан. Рот весь в крови… Наши взгляды встретились. Он лишь чуть заметно отрицательно качнул головой и потерял сознание… Я понял его без слов — похоже мальчишка держался из последних сил, чтобы передать мне послание. Уголовники ничего не знают!
Я крепко стиснул зубы… На глазах выступили слезы…
— Что случилось с пацаном? — несмотря на спокойный тон, в голосе Весельчака чувствуется холод.