Твою же ж… нет. Молчу. Но, думаю, она поняла.
— Найди его. Отпусти его. И проси, чего желаешь!
— Как⁈
Да и надо ли… лежит некто там, в глубинах, и пускай себе лежит. Оно ведь в любой сказке дева прелюбопытная сует свой нос, куда не надобно, а потом начинается.
Змеевна шагнула ко мне.
И ладонь её сухая, теплая, коснулась моего лица. Тогда-то увидела я, что кожа её покрыта мелкой-мелкой чешуей. Нет, это не было страшно или противно, скорее уж удивительно.
— Когда-то мужчина обманул меня. Я простила его. А вот она не смогла.
Кто?
— Он был неправ. Но и того, что с ним сотворили, не заслужил. Да и её роду то не принесло блага.
Не понимаю.
В упор.
— Отпусти его, — Змеевна глядела умоляюще. — Отпусти. И я заберу его с собой. Клянусь. Уведу в отцовы чертоги.
— Я не понимаю…
— Просто отопри дверь.
— Какую!
— Скоро… — пальцы её еще касались лица. — Скоро будет та самая ночь, одна в году, когда сокрытое становится явным. Когда миры касаются друг друга и отворяются врата…
…и те, кто обретается на той стороне, получают шанс заглянуть на эту.
Знаю я, о чем говорит она.
О тех, чье существование наукой пусть и не отвергается, скорее уж игнорируется, ибо напрочь оной науке противоречит.
— Найди ведьмин цвет. Принеси к корням дуба. Отвори… и проси. Что в моих силах, проси… я многое могу. Хочешь, подниму из глубин огненные лалы? Такие, каких нынешний мир не видывал? Или вот злато, серебро…
— Не надо, — я покачала головой. И закрыла глаза.
Ведьмино слово крепче камня?
А потому аккуратней надо с обещаниями. Аккуратней. И… и как знать, кто тот, что лежит где-то там, в глубинах земных, корнями опутанный, тьмою сохраненный? Мне… жаль его.
Но я уже, если не старая, то взрослая. И понимаю, что жалость опасна.
— Спрашивай, — Змеевна поняла все верно. И руку убрала. — Что смогу, то отвечу. Но поспеши, дева рода человеческого, времени немного. Ночь на исходе.
— А завтра?
— Один раз мне дозволено просить и быть услышанной.
Спрашивать?
Мать моя женщина… знать бы о чем!
— Расскажи, — прошу её и опускаюсь на траву. — Просто расскажи… кто он? Кроме того, что твой сын? И чем заслужил это… он убивал?