— Ничего, как-нибудь.
— И вправду, — оно, конечно, мнения моего никто не спрашивал, но и молчать показалось неправильным. — И ночь на дворе, и целый день за рулем. Это просто небезопасно.
Сомневаюсь, что он так уж боится выговора от Гришеньки.
Афанасьев вздохнул и потер переносицу.
— Надо, — уперто повторил он. — Я… проверить кой-чего хочу, Марк. А это в рощу заглянуть… сам понимаешь, поутру никак.
— Так загляни.
Что за роща-то?
— А потом возвращайся. Поспишь и с утреца отправишься, — Марк Иванович впился в бутерброд. — Или не с утреца. Вон, ведьму свою проводишь и езжай себе, куда глаза глядят… а в рощу да, в рощу…
И замолчал.
И Афанасьев замолчал. Я тоже спрашивать не стала, но сделала вид, что жую вот. Жую себе, жую… чайком запиваю.
— Тогда я пойду, что ли, — Афанасьев поднялся. — А то полночь скоро…
— Иди, иди…
И я поднялась.
— А ты оставайся, — Марк Иванович подвинул еще один бутерброд. — Сейчас он провожу куда… места, сама видишь, хватает. При бабке моей пяток горничных было, да тройка лакеев, и кухонная прислуга опять же, а супруга моя покойная как-то от сама управлялась, даром, что ведьма… и я от привык. Тихо, спокойно… слушай, может, вовсе останешься?
Идея явно пришлась ему по душе.
— Не стоит, — покачал головой Афанасьев и поглядел на меня. Взгляд у него был тяжелым. — А ты, Ласточкина, смотри… шанс у тебя есть. Не сглупи только.
— Ага, — выдавила я и-таки подавилась, то ли крошкою хлебной, то ли бужениной, то ли суровым этим наставлением. Главное, закашлялась так, что, думала, все, душу отдам. А как откашлялась, то и обнаружила, что Афанасьев сгинул.
Как не было.
— А вещи? А… холодильник? — я посмотрела на мэра, а тот лишь руками развел.
— Вернется, — сказал он, но как-то без особой убежденности. — Или вернет… на кой ему твой холодильник?
Вот… тоже хотелось бы знать.
Комнату мне выделили на втором этаже. Просторную и светлую, пусть даже слегка запыленную. И по запаху ясно, что давно уж тут никто не жил.
Но я не привиредливая.
— Вот, — мэр самолично принес белье, белое и в махонькие незабудочки. — Вы уж тут сами… но если помочь надо, то…
— Не надо, — я белье забрала. — Спасибо. Можно, я окно открою, проветрю?
— Отчего ж нет.
— Мало ли… новое место, новые порядки.
Он улыбнулся и подошел к окну, сам распахнувши створки. А лунный свет, перебравшись через подоконник, коснулся его лица. И то изменилось, на долю мгновенья всего, я и понять-то толком не успела, кроме разве что…
— Воздух у нас хороший. Свежий… места вот заповедные.
— Упыревка…