— Хорошо… а… если придет… срок, то что?
— Не знаю, — покачала головой Наина. — Честно. Быть может, ей повезет.
— Но… может, и нет?
— Может, — Наина не стала спорить. — Об этом можно будет говорить, лишь когда девочка вырастет…
Она вновь коснулась лица.
— Ты хорошо подумала? Я не смогу все повернуть вспять. У тебя есть муж, который тебя любит. Отец…
— Поэтому мне и не страшно, — женщина обняла себя. — Я… как-нибудь справлюсь. А о ней будет, кому позаботиться…
— Хорошо…
Наина поднесла к губам руку, сложенную горстью, и дунула. Я видела золотое облако силы, окутавшее женщину. И улыбку на её губах тоже видела.
Счастливую.
Я пришла в себя уже в сумерках. Встала кое-как. Ноги затекли. И руки. И спина… и вовсе тело было на диво деревянным.
— Спасибо, — сказала я дубу, погладив кору. — Теперь я знаю больше.
Во всяком случае о том, что касается Наины. И Розалии.
Хотя все одно не понятно. Зачем она помогала дочери Розалии? А Розалия? На что она надеялась? Или… может проще? Может, темные ведьмы тоже способны любить? Хотя бы дочерей?
Или…
Розалия помогла Наине прожить чуть дольше? В обмен на помощь дочери? А потом… потом она просто ждала. И дождалась.
Я подняла арбалет, который все так же лежал на траве, смертоносный, опасный и в то же время совершенно бесполезный.
…Наина утратила связь с землей. И с силой. Потому что-то не видела. А что-то, если и видела, то… молчала об увиденном.
Скажи она про Марику и Дивьяна, от нее бы потребовали провести обряд.
Тот, на который сил уже не хватит.
А если бы отказалась, стали бы вопросы задавать. И, как знать, до чего бы дошли… с Василисой и братом Морислава и того понятнее.
Грустно.
Совсем.
Я почти добралась до края леса и нисколько не удивилась, увидев княжича, что сидел на лугу и плел венок.
— Привет, — сказала я и приветливо помахала рукой. Правда, потом спохватилась, что махание рукой с зажатым в ней арбалетом, может быть расценено превратно.
— Привет, — ответил Лютобор, поднимая венок. — Когда-то умел, а теперь вот рассыпается все.
— Как ты тут оказался?
— Понял, что ты ушла. И куда. Решил подождать. Раньше меня и близко не пускало, а теперь вот пустило. Ты эту штуку опусти… темная очень.
— Это да. Афанасьев принес.
Я тоже села. А княжич, пошарившись в травах, вытащил термос.