Он выдыхает и, сдавшись, вытаскивает телефон. Рука мелко трясется и телефон падает. Мужчина с тихим воем сползает, прижимаясь спиной к дереву. Он садится, обхватив голову руками, и начинает покачиваться влево-вправо.
Страшно.
Но я смотрю. Вот тишину разрывает трель телефонного звонка. И мужчина замирает. Потом тянет руку…
— Да, — выдыхает он. — Ты где?
Я не слышу, что отвечают.
— Нет, — он качает головой. — Никогда… ладно. Жду. Давай поговорим.
Он поднимается, с трудом, опираясь на дерево и, согнувшись в три погибели, идет. Он ступает по своим же следам, потом сворачивает куда-то.
К опушке.
Лес.
Машина.
Девушка, которая нервно расхаживает.
— Да иди ты сюда! — голос её звучит так, что даже я готова подчиниться. Но мужчина впивается пальцами в дерево.
Да.
Правильно.
Дуб есть, но он не один. Он — это еще и роща. И сама земля.
— Ты иди.
— Упрямишься? — на лице девушки — а она очень и очень красиво — мелькает недовольная гримаса. — Что ж ты за человек-то такой… я с тобой по-хорошему… и времени всего ничего прошло.
Это она произносит уже тихо.
Но лес… лес еще и луг немного, пусть не тот самый, полуденный, но этот вот, сухой, тоже. И крохотные ястребиночки ловят каждое произнесенное слово.
— Ладно, — выражение лица девушки меняется. — Как хочешь… я иду к тебе. И мы поговорим, верно?
Шаг.
Длинные каблуки пробивают сухую землю, вязнут в ней. И она недовольна. Но идет. Идет и улыбается. Она касается лица мужчины, ласково так.
— Я ведь люблю тебя, — говорит она, и травы чувствуют ложь.
Слышат её.
Они шелестят, и шелест этот подхватывают листья.
— А ты меня совсем не любишь… ты говорил, что сделаешь для меня все! А не хочешь и малости.
— Убить отца — это малость? — он успевает перехватить руку. — И брата?
— Они нам мешают.
— Чем?
— Всем. Разве ты не достоин встать во главе стаи? Получить…