— Ты его продать мог бы.
— В теории, конечно, да, — не стал спорить Афанасьев. — Мне и предлагали. Еще когда Наины не стало, так Цисковская вышла. И дом купить хотела, и землю, и все-то… потом еще из Ковена. Тебя будут звать. Ну, чтобы вступила. Обещать там всякое… не особо верь. Там, как везде, за вход — рубль, а выйти — червонец, да и то не отпустят.
Мне? В Ковен? Не то, чтобы невозможно вовсе… раньше я о таком не думала. Мне и профсоюза хватало, в который ежемесечно отчисления шли. А Ковен, он ведь для тех, у кого род и дар крепкий, и делами они занимаются куда как серьезными. В Ковене участковым ведьмам не место.
Но теперь…
Да, пожалуй, если захочу, могу попробовать вступить. Но захочу ли?
— Так почему не продал?
— А толку? Цисковская все одно войти не смогла бы. Эти документы — людское. Правила, законы… тут же все по иным живет. И нарушать их не след. Да и князь бы не дозволил. Дом этот продать или передать, или еще чего сделать, только с их дозволения можно. В смысле, родового. А он бы не дозволил. Сам бы, конечно, компенсацию выплатил, да… но деньги мне никогда особо не интересны были.
— И поэтому даришь?
— Отдаю. Дом тебя принял. А ты его. Стало быть, он твой. Все просто.
Ну да, куда уж проще-то.
И все одно не понятно.
— Наина… бабка моя многого натворила. Да и я сам, как выяснилось, не лучше. Так что, считай, долг отдаю. Не тебе — людям. Городу вот.
Афанасьев потер щеку. А щетина-то немаленькая. И как долго он по лесам прячется? И прячется ли…
— С чего все началось?
Я положила папку на колени.
— С чего… с той истории, когда некий княжич влюбился в ведьму. А она в него. И все там вышло криво да косо… — Афанасьев поглядел на меня искоса.
— Знаю. Сказывали, — кивнула я. И он вздохнул с облегчением. — Как им помочь?
— Без понятия, — Афанасьев руки поднял. — Силой клянусь. Именем и душой. Я… ж ведьмак, мне многие пути закрыты. Что бабка рассказывала, то рассказывала. Только… она как-то упомянула, что помочь можно, да цена неподъемна.
Ясно.
Но в теории можно. Хотя… если старая и опытная ведьма цену неподъемною назвала, то стоит ли мне пытаться?
Афанасьев чуть качнулся, будто встать пытаясь, но усидел.
— Так вот… тут многое сошлось. От века род Афанасьев тут стоял, землю эту хранил и силу с того получал. Ведьмин род, женский… и тут снова я знаю малость. Кто будет с выродком секретами делиться. Наина на эту тему говорить не любила. Да и отношения с нею сложные были. Вот вроде речь придумал… а как до дела, так все слова из головы-то и повыпали.
— Я не тороплю.
— Оно-то да, но… в общем, Наина как-то обмолвилась, что проклят род Афанасьев.
— Кем?
— Князем? Его родней?
Змеедева про проклятье ничего не говорила.
— Или, может, той девчонкой, которая вдруг осиротела…
— Какой?
— Той, которая стала женою княжеской.