— И рискуют. Но ни одного живого младенца с поляны не вынесли. А у них какая вина? И какие грехи? В том и дело…
— Тогда…
— А вот со взрослыми по-всякому. Кто-то получает, что хотел, кто-то… кто-то просто не возвращается. Поэтому Наина и отказывалась провожать, хотя да… многие хотели рискнуть. Денег предлагали. И не только денег. Давно еще, когда дочь её жива была, она и водила. А потом уже устала… в последние годы она вовсе избегала общения. Даже тяготилась им.
— И что делать мне?
Сказать Гришке, что воду черпать смысла нет? Что надо, чтобы Машка сама явилась? И что я её провожу… если получится, потому как я ведь не Наина, как знать, сумею ли. И что гарантий никаких на чудесное исцеление нет, но напротив, может, сгинет Машка вместе с ребенком.
— Рассказать. Все, как есть.
— Гришка будет недоволен.
— Будет, — согласился Мирослав. — Вы боитесь этого недовольства?
— Не знаю. Нет, пожалуй… хотя… он и вправду способен напакостить.
— Мои приглядывают за домом. И за вами.
Я обернулась, но никого не увидела.
— Даже график составили, — с усмешкой сказал Мирослав. — Кому когда… очень надеются, что вам еще какая… случайная девица, не очень вам нужная, попадется. А уж когда про Дива узнают… так что только позовите.
— Я никого не вижу.
— И странно, если бы видели. Плох тот охотник, который прятаться не умеет. Не бойтесь, вам они точно не повредят.
Я и не боюсь.
Я…
Как-то просто все и сразу. Непривычно. Меня в жизни никто не опекал, не говоря уже про защиту.
— Спасибо.
— Не за что.
— Тот мальчик… думаете, шанс есть?
— Есть. И неплохой. Если уж Цисковская это признала. Она страшно не любит признавать свои ошибки. Но… лучше бы эта девочка нашлась раньше.
Кто бы спорил. И в том моей вины нет. Я вообще про Дивьяна не знала. Да и в целом все опять… случайно?
— Почему Наина их не свела? Она же… она должна была бы понять.
— Что именно? Я помню тот случай. Дивьян уж давно в коме, года два или больше даже. Прогнозы смутные, но… это в первые месяцы воспринимается все остро. И каждый день с надеждой начинаешь, что вот именно сегодня все случится. Что чудо или вроде того. Он глаза откроет, позовет… проснется. А ничего не происходит. И постепенно к этому тоже привыкаешь.
Страшно такое слушать.
Слышать.
Но слушаю. И идем… мне бы о конкурсе. Что для города сделать-то? Вон, вижу группу парней в оранжевых робах, которыми командует решительного вида девица. Рядом ящики какие-то ровными рядами, и судя по количеству их, девица точно нацелена на победу.
— А потом эта девочка, которая в лихорадке была пару дней. И Наина решилась, взяла её в рощу, а после вернула, но сказать толком не сказала ничего.
И не сделала.
Она же знала про суженого, без которого Марике жизни не будет. Но искать не стала. И почему? У нее-то, глядишь, и обряд поиска вышел бы. Почему не провела-то?