Читать книгу «Хонор Харрингтон. Компиляция. Книги 1-14» онлайн.
"Я знаком с этим термином, благодарю вас," — ответил Вангелис с фальшивой любезностью. “Как я понимаю, однако, это относится — в установившейся юридической практике Лиги — к статутам и правилам, которые оставались неисполненными в течение достаточно длительного периода, чтобы развилось новое "обычное употребление" — явно противоречащее первоначальному намерению и цели — что представляет некоторую проблему для вашего аргумента.”
Он улыбнулся ей в ответ, только слегка сверкнув зубами.
"Во-первых, пункт Конституции не является ни статутом, ни регламентом; он является частью основного закона Лиги, на котором основаны все остальные статуты и регламенты, и учредители специально заявили в преамбуле, что он может быть изменен только конституционной поправкой.
Во-вторых, Статья тридцать девятая никогда не оставалась "неисполненной", потому что вплоть до нынешних… неприятностей никто никогда не чувствовал себя обязанным прибегать к ней.”
Его улыбка стала еще тоньше. Будь она мужчиной, Янг-О'Грейди могла бы ею побриться.
"И, наконец, то, с чем Лига сталкивается сегодня, — это, боюсь, та самая причина, по которой Статья тридцать девятая была включена в Конституцию. И я также, кажется, припоминаю, что большинство — почти две трети, включая Солнечную Систему, фактически — из первоначальных систем — членов Лиги отказались ратифицировать Конституцию без Статьи тридцать девять. Хотя я понимаю позицию МВД по этому вопросу, Генеральный прокурор Боягис и Главный судья Варкас пришли к выводу, что, учитывая сложившуюся историю и нынешние обстоятельства, которые я только что описал, "desuetude" не должно — и не может — юридически применяться к Статье тридцать девять. И как главное должностное лицо системы Гипатия, я не имею иного выбора, кроме как применять законы этой звездной системы в том виде, как они интерпретируются судебными органами, если только эти законы не противоречат Федеральной Конституции или главенствующему федеральному статуту — не регламенту и не правовой теории, которая не была поддержана судебными органами Лиги.”
"Господин Президент, Судебная власть рассматривает этот вопрос в ускоренном порядке. Однако до тех пор, пока Суд не вынесет решение, Федеральное Правительство — и, в частности, Министерство Внутренних Дел — решительно оспаривает толкование Статьи тридцать девятой, которую вы только что процитировали. И, как это принято в давней юридической традиции Лиги, когда конституционная неопределенность влияет на политику правительства, министр внутренних дел да Орта и Диадоро запросила и получила запрет на осуществление Статьи тридцать девять до тех пор, пока Суд не вынесет окончательное заключение по этому вопросу.”
Она произнесла свое заявление размеренным тоном, который репетировала много раз во время путешествия из системы Дженовезе в Гипатию. Она долго раздумывала, вставлять ли в разговор имя Хасинты да Орта и Диадоро, несмотря на указания начальства. Однако инструкции были твердыми на этот счет. Вангелис знал так же хорошо, как и она, что у да Орта и Диадоро было не больше реальной власти, чем у любого другого официального министра Кабинета министров Лиги, но Иннокентий Колокольцев и его старшие советники решили, что в данном случае необходимо скрупулезно придерживаться любой юридической фикции. Без сомнения, это отражало мантикорские — и беовульфианские, черт бы их побрал! — пламенные обличения "коррумпированной клептократической бюрократии“, которая ”узурпировала всю законную власть" в Лиге.
Судя по мелькнувшему на лице Вангелиса выражению, ссылка на подставное лицо Министерства внутренних дел не укрепила ее аргументацию.
"Опять же, при всем моем уважении, миз Янг-О'Грейди, — сказал Системный Президент через некоторое время, — Статья тридцать девятая по своей природе освобождена от любого судебного запрета. Если бы это не было намерением авторов, то Статья превратилась бы в мертвую букву, поскольку любая коррумпированная администрация, — его взгляд стал очень жестким при последних двух словах, — могла бы предотвратить ее исполнение, просто добиваясь одного поддельного судебного запрета за другим от столь же коррумпированной и послушной судебной власти. Или добиваясь только одного судебного запрета, в то время как судебная власть "рассматривает этот вопрос"… и удерживает его там до времени, более удобного для соответствующей администрации.”
“Вы хотите сказать, что именно это здесь и происходит, господин Президент?" — резко спросила Янг-О'Грейди.
“Ни в коем случае, миз Янг-О'Грейди. Я просто предполагаю, что это могло произойти, и что разработчики предусмотрели Статью тридцать девять именно против обстоятельств, в которых это могло произойти. Однако точная природа проблем, которые побудили их принять решение, на самом деле не имеет отношения к осуществлению их четко выраженного намерения.”
Янг-О'Грейди крепко сжала зубы, и заставила себя остановиться, ругая себя за то, что попалась на его удочку в разговоре, который явно был записан обеими сторонами.
"Черт побери, лучше бы они послали Джейсона или кого-нибудь еще из Министерства Внутренних Дел разобраться с этим", — подумала она.
Джейсон Янг-О'Грейди был старшим сотрудником Министерства Натана МакАртни, региональным комиссаром в Управлении Пограничной Безопасности, и она знала, почему посылать такого человека, как он, было совершенно неуместно. Несмотря на то, что МВД должно было поставить точку в этой ситуации, никто, отдаленно связанный с УПБ, не мог быть направлен в качестве представителя Правительства в систему полноправных членов Лиги. Это было бы правдой где угодно, но после взломанного разговора между Абруцци и МакАртни логика стала бы еще более очевидной в Гипатии. При сложившихся обстоятельствах любой, кто хоть как-то связан с внутренними войсками, был бы запятнан щеткой пограничной безопасности сумасшедшими горячими головами вроде Вангелиса, которые разрывали лигу на части. Вот и вся причина, по которой эта радиоактивная картошка угодила в руки Министерства Иностранных Дел, несмотря на все потенциально острые аспекты отправки посланника из Министерства, чьим обычным делом было заниматься внешними делами Лиги, а не внутренними вопросами.
Она понимала это. Однако понимать — это совсем не то же самое, что любить.
Она сохраняла серьезное и рассудительное выражение лица, подавляя ярость, кипевшую в ней, и часть ее задавалась вопросом, насколько эта ярость проистекала из того факта, что она с самого начала знала, насколько маловероятно, что ей это удастся. Провал такой миссии в такое время вряд ли был бы достижением, способствующим карьерному росту. Этого было бы более чем достаточно, чтобы расстроить и разозлить любого соларианского бюрократа-карьериста по чисто личным причинам. Наблюдение за тем, как Солнечная Лига кружится вокруг стока, только делало все бесконечно хуже.
Ты улыбчивый, высокомерный ублюдок, подумала она, глядя на Вангелиса. Кто ты такой, чтобы указывать Солнечной Лиге, что она может и чего не может делать? И какое возможное оправдание ты можешь придумать для такого отделения перед лицом первой действительно серьезной угрозы, с которой она столкнулась почти за тысячу земных лет?
Хотя она полностью понимала миссию УПБ и поддерживала ее цели, Мадхура Янг-О'Грейди была более чем достаточно умна, чтобы понять, что политика, которая поддерживала эти цели, давала множество абсолютно рациональных — и оправданных, черт возьми — причин для любой отсталой системы предпочесть ассоциацию с Манти и их Большим Альянсом. Ей это не нравилось, и она ненавидела и презирала высокомерную Звездную Империю за то, что она создала ситуацию, в которой Соларианское правительство буквально не могло продолжать функционировать так, как развивалось в течение последнего полувека. Без сомнения, это была, по крайней мере частично, собственная вина бюрократии за то, что она стала настолько зависимой от денежных потоков Протекторатов, но это не могло оправдать Манти. Они должны были знать — они чертовски хорошо знали, — как атака на господство УПБ в Протекторатах дестабилизирует всю Солнечную Лигу, крупнейшую звездную нацию в истории человечества.
И теперь ей придется иметь с этим дело. С вероломством системы — полноправного члена, системой Ядра, права или интересы которой не были нарушены Управлением Пограничной Безопасности или любым другим подразделением Федерального Правительства. Она могла понять, даже принять, что Приграничье может законно ненавидеть и презирать далеких повелителей, контролирующих его звездную систему; она не могла ни понять, ни принять предательство системы, подобной Ипатии, которая, как и вся остальная Лига, так долго пользовалась неблагодарными трудами УПБ.
"Господин Президент, — сказала она наконец, — вы совершенно ясно изложили свою позицию. Теперь, к сожалению, я должна изложить свою — Министерства Внутренних Дел и Федерального Правительства в целом — так же ясно. Первым вариантом действия правительства, очевидно, будет для вас и вашей звездной системы отказаться от референдума об отделении — почти наверняка незаконного референдума, когда судебная власть наконец-то примет решение — и аннулировать голосование. В противном случае второй вариант для правительства будет состоять в том, чтобы ваше правительство добровольно приостановило проведение референдума — как того требует уже вынесенный против него судебный запрет — до тех пор, пока статус Статьи тридцать девять полностью не будет определен судами. Поскольку вы отказываетесь, по причинам, которые, я уверена, кажутся вам правильными с вашей точки зрения, согласиться на любую из этих разумных просьб, у меня нет выбора, кроме как перейти к третьему и наименее желательному варианту действий правительства.”
Она помолчала, глядя ему прямо в глаза, потом продолжила.
“Без сомнения, вы видели, сколько военных кораблей сопровождает меня на Гипатию, господин Президент. Эти корабли были приписаны к так называемой Операции "Флибустьер", стратегии рейда против торговли, направленной против Мантикорцев, их союзников и любой звездной системы, замешанной в предоставлении "Большому Альянсу" военной, экономической или политической поддержки в их агрессии против Солнечной Лиги. Первоначальным пунктом назначения адмирала Хайду была система Экзапия. Его отвлекли от Экзапии, чтобы обеспечить мне подходящий эскорт для выполнения моей миссии. Мне не доставляет удовольствия указывать на это, но если Гипатия выполнит свою угрозу выхода из Солнечной Лиги, и — даже больше — проявит явное намерение референдума искать политического союза с Беовульфом, если Беовульф также отделится и присоединится к своим Мантикорским друзьям в вооруженной борьбе против Лиги — ваша звездная система будет помещена в категорию, против которой направлен Флибустьер.”
Она снова замолчала.
"Поверьте мне, господин Президент, — очень мягко произнесла она затем, — Гипатия не захочет обнаружить себя в этом списке."
“Как вы думаете, он действительно собирается просить свой Кабинет министров о пересмотре решения?" — спросил Хайду Гьезо, когда стюарды закончили подавать на стол и удалились. Он и Мадхури Янг-О'Грейди сидели в любимом из всех мест Хайду на линейном крейсере класса "Невада". Теоретически купол из бронепластика над их головами представлял собой щель в броне Кэмпердауна, но это было верно только в самом узком, техническом смысле. Просторный отсек, обозначенный на Корабельной схеме как "столовая каюта флаг-офицера", располагался на центральной линии "спины" большого корабля. В бою он был полностью защищен импеллерным клином Кэмпердауна. Или, если он не был защищен клином, корабль уже был в такой большой беде, что отсутствие брони было бы наименьшей из ее забот.
Места было слишком много для двух человек. Если бы были расставлены столы побольше, он легко мог бы вместить пятьдесят человек, что означало, что столик на двоих казался затерянным и крошечным в этой необъятности, но Хайду любил этот вид, и он обнаружил, что Янг-О'Грейди разделяет его вкусы в этом отношении. И хотя бескрайний звездный ландшафт обычно делал отсек еще более обширным, сегодня это было не так. Кэмпердаун был повернут к планете, и это дало Хайду и его гостье великолепный вид на бело-голубую сферу Гипатии, плывущую на фоне звезд.
Вид на инфраструктуру Гипатии на низкой орбите был не менее впечатляющим. Особенно когда он думал о том, что может случиться с этой инфраструктурой так скоро.
“Не знаю, — вздохнула Янг-О'Грейди. “Я думаю, что он, вероятно, передал это им, но реальный вопрос заключается в том, будет ли он соблюдать процедуру, если они проголосуют за то, чтобы отложить референдум.”
Она ковыряла лакомые Фатаньеро на традиционных деревянных тарелках перед собой. Жареное мясо было окружено рамкой из чесночного пюре, а не украшено традиционными жареными ломтиками картофеля, и это пахло восхитительно. К сожалению, она была не в том настроении, чтобы отдать должное адмиральскому повару, поэтому отложила вилку и потянулась за бокалом.