Читать книгу «Хонор Харрингтон. Компиляция. Книги 1-14» онлайн.

"В самом деле?" Лессем выгнула брови, и улыбка Хонор стала шире.

"О, да. Скажи, тебе знакома фраза "до-си-до"?

Башня Джордж Бентон

Город Старый Чикаго

Старая Земля

Солнечная Система

"Извините, что опоздал,” — сказал своим коллегам постоянный старший заместитель министра иностранных дел Иннокентий Колокольцов, шагнув через двери конференц-зала, которые тихо закрылись за ним. “Я был готов выйти из своего кабинета, когда один из моих аналитиков — Стефанос Найе, я думаю, что я упоминал вам раньше о нем — попросил срочно назначить встречу. Он был прав насчет неотложности, и одно повело за собой другое. Мне пришлось принять несколько немедленных решений, и потребовалось немного времени, чтобы получить всю необходимую техническую информацию".

"Вы могли бы связаться, чтобы сообщить нам, что задерживаетесь". В ответе Натана МакАртни была неприятная резкость. Опять же, они ожидали его почти час.

"У нас были свои "срочные встречи", и мы могли бы использовать свое время с пользой, вместо того, чтобы сидеть сложа руки", — добавил МакАртни.

Колокольцов нахмурился, его глаза были холодными. Из всех людей в этой комнате МакАртни, как постоянный старший заместитель министра внутренних дел, нес самую прямую ответственность за полный бардак, с которым они столкнулись. Колокольцов был готов признать, что он внес свой собственный вклад в создание этого бардака, но никто из других не мог соперничать с чередой бедствий, которые МакАртни и его союзник, покойный, неоплакиваемый адмирал флота Раджампет, заварили перед запоздалым самоубийством Раджампета.

"Я решил, что будет не очень хорошей идеей обсуждать очень деликатные вопросы по комму, Натан,” — сказал он через мгновение. “У нас достаточно аллигаторов, которые кусают нас за задницу, чтобы не давать ничему… нежелательному просочиться наружу".

"Ой, не будь смешным, Иннокентий!” — покачал головой постоянный старший заместитель министра информации Малахай Абруцци. “Наши коммы самые безопасные во всей галактике!"

"В самом деле?" Колокольцов уселся в кресло во главе стола и повернулся лицом к остальным. "Ты уверен в этом?"

"Конечно."

"Тогда, может быть, ты мог бы объяснить, как случилось, что разговор о том, как справиться с ситуацией в Ипатии, который вы с Натаном провели в прошлом месяце, обсуждался на всех публичных площадках в Ипатии на прошлой неделе?"

Тишина в глубоко скрытом, сильно экранированном конференц-зале была такой же полной, как и внезапной, и он оглядел лица своих коллег.

"Что это был за разговор?" — спросила Омосупе Квотермейн после долгого мгновения тишины. В частности, МакАртни был в личном черном списке постоянного старшего заместителя министра торговли с тех пор, как ситуация на Периферии начала ухудшаться, поскольку она и ее коллега Агата Водославски, постоянный старший заместитель министра финансов, отчаянно — и безуспешно — пытались справиться с катастрофическими последствиями снижения собираемых налогов.

"Тот, в котором они рассматривали, насколько проще будут дела, если мы пошлем один или два интервенционных батальона в Ипатию, чтобы "поощрить" президента Вангелиса отменить референдум. Что-то о расстреле каждого десятого сенатора, пока они не дадут правильного ответа, я полагаю". Голос Колокольцова был даже холоднее, чем его глаза, и Водославски присоединилась к нему и Квартермейну, сердито глядя на Абруцци и МакАртни.

"Да брось, Иннокентий!” — запротестовал Абруцци. “Это никогда не было серьезным политическим предложением!" Он покачал головой с выражением отвращения. "Ради Бога, в Ипатии проживает более двух миллиардов человек, а в поясе Александрия — еще один миллион и две десятых! Кто-то действительно думает, что пара интервенционных батальонов сможет что-то изменить? Оставь меня уже!"

"Конечно, я так не думаю. Но это не значит, что кто-то другой не может так думать. И давайте будем честными, это не будет ничем отличаться от многих вмешательств, которые УПБ осуществило в Протекторатах, не так ли? Не приходило ли вам когда-либо в голову, что в такой напряженной ситуации, как у них — и с достаточным количеством людей с другой стороны, готовых использовать любой прокол с нашей стороны — обнаружение, что двое из "Мандаринов" просто говорят о чем-то, что равносильно перевороту против законно избранного президента системы, сыграет прямо на руку продавцам истерик?"

"Во-первых, мы говорили по безопасному правительственному комму. Кто, черт возьми, мог прослушивать его?” — спросил Абруцци. “И, во-вторых, из контекста всей нашей беседы совершенно ясно, что мы выражаем свое разочарование, а не рекомендуем какую-то серьезную политику!"

"Малахай, ты постоянный заместитель министра информации! Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой в этой комнате, как легко вырвать что-то из контекста и превратить это в звуковой фрагмент, который говорит прямо противоположное тому, что на самом деле значит. Это как раз то, что какой-то ублюдок в Гипатии сделал из твоего с Натаном маленького разговора — прокол".

Абруцци открыл рот, чтобы ответить. Затем он снова закрыл его с мрачным выражением на лице, потому что Колокольцов был прав. Министерство информации тратило гораздо больше своих ресурсов на "формирование нарратива" — что раньше и в более честном возрасте он мог бы называть "производством пропаганды" — чем просто на выпуск новостей.

"В первую очередь, как, черт возьми, кто-то получил это в свои руки?" — потребовал МакАртни, глядя на Абруцци с определенным чувством превосходства. В конце концов, не он же только что объявил неприкосновенность их каналов связи.

"Если бы я знал, кто бы ни был ответственен за это, уже жарился бы на медленном огне,” — мрачно ответил Колокольцов. “Все, что я знаю, это что последний курьер из Гипатии прибыл около трех часов назад, и ваш разговор, лишенный всего, что не было серьезным политическим предложением или, по крайней мере, серьезным соображением, обсуждался все два дня перед его отлетом. По словам Стефаноса, за эти два дня было зарегистрировано более девятисот семидесяти двух миллионов просмотров. Кстати, я сделал расчет. Это составляет сорок девять процентов от общей численности населения звездной системы, включая каждого грудного ребенка. И к вашему сведению, это семьдесят пять процентов взрослого населения. Сказать, что это не очень хорошо влияет на избирателей было бы преуменьшением, Натан".

"О Боже". Тон Квотермейн, похоже, не мог определиться между отвращением, гневом и смирением. "Так насколько серьезен ущерб, Иннокентий?"

"Ну, он достаточно велик". Колокольцов вставил чип данных в терминал перед собой, и заголовок отчета появился на экранах его коллег. "Это первоначальный взгляд Найе. Он проводит более тщательный анализ, и цифры могут стать немного лучше, но я сомневаюсь, что в конечном итоге это будет иметь большое значение. И он пришел к выводу, что то, что должно было стать небольшой волной, которая, вероятно, пошла бы против нас, находится в процессе превращения во что-то немного более… внушительное. Слово, которое он использовал, на самом деле было "цунами"".

"И все из-за не более трех или четырех секунд разговора по телефону?" Водославски выглядела так, словно ей хотелось быть недоверчивой.

"О, это больше, чем три или четыре секунды". Колокольцов бросил на МакАртни и Абруцци уничтожающий взгляд, затем посмотрел на Водославски. "Кажется, в разговоре было довольно много "разочарования", и тот, кто передавал его агентствам новостей из Гипатии, должен был собрать все кусочки вместе, потому что реальная запись длится почти шесть минут. Не поймите меня неправильно. Я не говорю, что это единственное, что движет гипатийским общественным мнением. В смеси уже было много негативных факторов, и мы все это знаем. Но похоже, что это может быть эмоциональным спусковым механизмом, который превращает голосование, которое уже выглядело рискованным, в полную катастрофу."

"Дерьмо". Омосупе Квотермейн редко использовала цветистые выражения, но она явно решила сделать исключение, и Колокольцов не обвинял ее.