Тон Хэдли резал, как скальпель, и ее ноздри раздувались в презрение, которое вовсе не было притворным.
— Единственное, что помешало адмиралу Цанг от приведения в действие ее смелых угроз против врага, которого она превосходила три к одному, было внезапное открытие присутствия мантикорской оперативной группы. Мантикорская оперативная группа, которая могла, если бы была, хоть доля правды в том странном представление о том, что адмирал Филарета был жестоко убит без уважительной причины после того, как он сдался, уничтожить все войска под командой адмирала Цанг скрываясь, прежде чем она бы даже узнала, что эти корабли существовали. Вместо этого, мантикорский командующий предупредил о своем присутствие и позволил адмиралу Цанг отойти без потери жизней с обеих сторон.
Она приостановилась еще раз, позволяя ее словам оседать, затем выпрямилась и расправила плечи.
— Мистер Рэйд привел то, что он, очевидно, считает, выразительным случаем, как внезапное появление флота адмирала Цанг в мантикорском тылу, возможно, как-то предотвратить разрушение Одиннадцатого флота. Он был очень осторожен, чтобы избежать однозначного упоминания, что это произошло бы, но он явно подразумевал, что внезапное появление двадцати пяти процентного увеличения силы адмирала Филарета оказало бы влияние на Звездную Империю и ее союзников. Он также осторожно говорит, что он не флотский офицер. Это очень, по меньшей мере, очевидно… так как любой квалифицированный флотский офицер знал бы, что не более тридцати, тридцати пяти, крупных кораблей — менее десяти процентов увеличения силы адмирала Филарета — можно было бы пропустить через терминал Беовульфа в едином переходе. И, что пропускание тех многих судов дестабилизировали бы терминал в течение многих часов, прежде чем любые дополнительные суда могли быть пройти через него.
— Было бы возможно пропускать их в последовательном переходе, вместо одновременного перехода, конечно, не препятствуй этому адмирал Холмон-Сандерс и адмирал Трумэн. Если бы адмирал Цанг сделала это, однако, ее корабли появились бы один за другим, с интервалом в несколько секунд, в сосредоточенный огонь мантикорских крепостей защищающих Центральный Узел. Крепости, каждая из которых имеет во много раз большую огневую мощь, чем обычный мантикорский корабль стены. Правда в том, что это не имело бы значения, попыталась ли она одновременный или последовательный переход; в любом случае, все, что прошло бы через тот терминал, как мое правительство неоднократно указывал с начала события, было бы уничтожено. Удерживая ее от совершения перехода вообще, адмирал Холмон-Сандерс и адмирал Трумэн спасли жизни более чем ста тысячам соларианских военнослужащих. Если вам интересно, какие недоброжелательные, макиавеллевские мотивы мы, возможно, преследовали, предоставляя тем мантикорским боевым кораблям совершить транзит через терминал Центрального Узла Мантикорской Туннельной Сети, без уведомления адмирала Цанг об их присутствия, смотрите не дальше, чем те жизни. Если бы мы рабски повернулись перед неконституционным утверждение федеральной власти над соларианскими граждан и автономией правительства звездной системы в мирное время, эти люди были бы мертвы сегодня.
Она взглянула через всю палату, огромные голографические глаза смотрели презрительно на мужчин и женщин сидящих в комнатах простиравшихся по залу, и покачала головой.
— Мы все знаем, что здесь происходит. Мы все знаем, сценарий, хотя точный график еще может быть под некоторым сомнением. И все мы знаем, где эта маленькая игра возглавляется, кто направляет и чего добивается. Поэтому я не ожидаю, что истина и рациональность будет какой-либо эффективной защитой. Но запись покажет, что на самом деле произошло на Беовульфе в тот день. Когда-нибудь, запись того, что именно произошло с адмиралом Филарета также будет четко и бесспорно доступна любому, кто оглядывается на мистера Рэйда и его предложение и их последствия. Чистая совесть и уважение к истине может не пользоваться большим спросом в этой Ассамблее сегодня, но и то, и другое очень востребовано в системе Беовульфа. Таким образом, возвращаясь к вашему запросу. Представьте ваше дело, и мы представим наше. Не потому, что мы даем только одно единственное отдельное проклятие за ваши расфасованные, подготовленные «беспристрастные выводы», а потому что мы заботимся об истории. Потому что в отличие от вас, мы заботимся об истине. И потому, что однажды ваши преемники, кем бы они ни были, будет иметь запись того, что вы на самом деле делали здесь, и будут поносить память о вас со всем презрением и пренебрежением, которые все ваши действия будут настолько полностью заслуживать.
Глава 33
Музыка органа усилилась, и многочисленные голоса хора возвысились в словах древнего гимна, который объявлял о каждом браке в семье жениха, на протяжении более четырех веков:
«Хоть я могу и говорить со смелостью огня,
и есть талант уже внушенный всем,
но без любви, мои слова напрасны,
как медь звенящая и нарастающая безнадежность. «*
Жених, одетый в синее с серебром цветах дома Винтонов, стоявший перед перилами алтаря, повернул лицо вниз у нефу в притворе собора Короля Майкла, когда музыка взмыла к его высоким сводам. Сам собор был переполнен, как никогда, не считая случая с несколько преждевременными государственными похоронами некоей Хонор Харрингтон. Который был довольно нелеп, так как герцогиня Харрингтон был членом свадебной процессии, а теперешние представители звездной нации, которая, как предполагалось, казнила ее, сидели на скамье, отведенной специально для них, и они тоже поворачивались, чтобы наблюдать, как свадебная процессия спускает вниз по центральному проходу собора по направлению к ожидающему ее алтарю.
Собор походил на огромную шкатулку для драгоценностей, заполненную аристократами в официальных одеждах цветов своих домов и простыми людьми, портновский блеск нарядов и драгоценности которых обычно имели тенденцию, оставлять элегантность дворцовых одежд в тени. Сквозь витражи струился поздний утренний свет, наполняя интерьер собора и образуя медленно движущиеся лужицы блестящих узоров. Стены, обшитые многовековыми деревянными панелями пылали в этом свете, бронзовые трубы сознательно сохраненного старинного органа сияли от блеска ручной полировки, одеяния сверкали богатой вышивкой. Внезапно вспыхнули подсвечники, вернув освещение, и толпы репортеров были осторожно препровождены на закрытые балконы, находящиеся в притворе.
Среди всего этого визуального великолепия, что богатство фактуры и цвета, света и звука, выделилось тонкое белое видение с охапкой цветов в самом сердце свадебной процессии, выделилось с чистотой, заставляющей замирать сердце, когда оно грациозно двигалось сквозь музыку.
Невесты, и особенно королевские невесты, всегда были красивыми. Это неопровержимый закон природы, просто спросите любого публициста или просто любопытного человека. В этом случае, однако, все это было верно, решила Хонор. И не потому, что Ривка Розенфельд была потрясающей красавицей, она таковою не являлась, хотя и была бесспорно привлекательной, с лицом, полным остроумия и интеллекта подчеркнутым расцветом своей молодости. И не потому, что в ее внешний вид были вложены часы усилий лучший стилистов Звездной империи. Нет, это было из-за свечения в ее глазах, когда она встретилась с Роджером Винтоном в этом длинном-предлинном проходе собора.
И, Хонор признала, что это было также из-за собственного безупречного вкуса Ривки. Как подруга невесты, Хонор была глубоко вовлечена в планирование свадьбы. Ее обязанности, возможно, и были менее обширны, чем у лорда-камергера Вундта или Дамы Ареты Харт, но они были сосредоточены на официальных аспектах дня свадьбы. Хонор была сосредоточены на самой Ривке, и она более чем один раз действовала как главный защитник молодой женщины, когда та восставала против отдельных требований государственного официоза.
Ривка стойко добивалась права на простое элегантное свадебное платье, без гламура и сложной вышивки, без сверкающих драгоценностей, а Хонор, чьи собственные вкусы, по правде говоря, были сориентированы в том же направлении, очень сильно ее поддержала. Конечно же нельзя сказать, что простота подразумевает дешевизну. Хонор стала гораздо более осведомлена в вопросах моды и дизайна платьев, чем когда-либо раньше ожидала, и она знала, как было дорого на самом деле, это обманчиво простое и безупречно пошитое платье. Все же оно прекрасно выглядело на тонкой, темноволосой и темноглазой молодой женщине продвигавшейся на встречу к своему жениху.
Одну уступку она все же сделала, это был ее свадебный кортеж, который протянулся далеко вниз по проходу позади нее, когда она двинулась вперед, чтобы встретить ждущего ее жениха. Хонор и другие подруги невесты последовал за ней, и, по настоянию Ривки, Вера Харрингтон возглавляла всю процессию, рассеивающую с торжественной сосредоточенностью цветочные лепестки на ковер богатой расцветки. Ее брат Джеймс следовал за нею, неся королевскую синюю подушку с ожидающими молодоженов обручальными кольцами и диадемой принцессы.
При подготовка всего этого всем нам пришлось проделать долгий путь и выполнить много тяжелой работы, размышляла Хонор, стоя за Ривкой в своем собственном платье грейсонского стиля, по тунике глубокого и богатого, «зеленого Харрингтоновского» цвета струилась малиновая лента, на которой сверкала звезда Грейсона, это была ее единственная драгоценность. И долгожданное отвлечение внимания, после того, что случилось с Массимо Филаретой и его флотом, подтверждение жизни и обещание надежды, было ей остро необходимо. Будучи с Ривкой, она помогала выбирать свадебную тему, подобрать дизайн для приглашения, поддерживала ее в борьбе за простоту платья, которая та захотела, выбирала цветы и подарки для подружек невесты. Раньше ей никогда не приходилось иметь дело с что-либо подобным. Ее собственная свадьба была гораздо более… импровизированным действом, и она обнаружила, что планирование свадебной церемонии стало душем, который помог исцелить сердце уставшее от убийств и кровопролитий.
Конечно, не всегда удавалось найти время для тех, у кого возникало чем-то вроде проблем, связанных «всего лишь» с выполнением служебных обязанностей в качестве командующего Великим Флотом. К счастью, большинство ее подчиненных радостно и тайно замыслили брать в максимально возможной степени часть того груза ответственности, который лежал на ней, и она была благодарна им всем за это. Она всегда любила Ривку, а за последние несколько месяцев она наконец поняла, почему именно Елизавета так сильно одобряла выбор сына.
Она собирается преуспеть, подумала Хонор. Она именно то, в чем нуждается Роджер. Если кто-либо и сможет сохранить его нормальным к тому времени, когда он окажется на троне своей матери, то это будет Ривка.
Не то, чтобы у Ривки не было некоторых сомнений и приступов растерянности. Даже сейчас, Хонор могла прочувствовать затаенное чувство трепета в мыслесвете молодой женщины. Стать будущей королевой-консортом Звездного Королевства Мантикоры в возрасте двадцати лет было достаточно сложно для любого, а стать будущей императрицей-консортом Звездной империи Мантикора было и того хуже. А тот факт, что Звездной империи придется столкнуться в борьбе за свое существование против всей огромной мощи Соллерианской лиги делал ее положение совершенно ужасающим. Но так или иначе Ривка справился со всем этим, и чистый, сфокусированный вкус ее мыслесвета, был наполнен радостью и желанием которые переполняли ее и Роджера, несмотря на все эти заботы, все эти будущие угрозы, и то как они смотрели друг на друга подсказало Хонор, насколько хороший они оба сделали выбор.
Процессия достигла ожидающего жениха с его свитой и сопровождающие лица разошлись в стороны с прекрасно отрепетированным изяществом, и Хэмиш Александр-Харрингтон, стоящий рядом с Роджером, улыбнулся жене, когда она подошла вместе с Ривкой и взяла свадебный букет, составленный из родных цветов с каждой из пригодных для обитания планет Старого Звездного Королевства. Хонор улыбнулась, вспомнив, насколько более простой (точнее неожиданной) была ее собственная свадьба, и отступила с цветами, чтобы позволить Ривке взять руку Роджера, и в этот момент они оба повернулись к лицом к Епископу Роберту Телмахи.
Архиепископ Мантикоры не просто улыбался — он сиял. Его глаза горели от счастья, и Хонор могла физически вкусить радость царящую в нем. Она хорошо его узнала за несколько последних лет, и она видела его личную радость, его радость за двух молодых людей, которые были очень важны для него, и почти столь же мощное чувство, как и эта радость, он ощущал целительную силу этой свадьбы для всего Звездного государства. Это был огромный и, в конечном итоге, несправедливый вес возложенный на плечи такой молодой пары, но, как всегда в трудные времена, народ Звездного Королевства обращал с надеждой свои взоры на дом Винтонов. Они были частью этого дома сами, каждый из них, особенно когда дело доходило до престолонаследия, так как требования Конституции состояли в том, чтобы наследник женился вне аристократии. И династия Винтонов сделала гораздо больше хорошего, чем было на виду у публики, потому что из этой связи с простыми людьми Королевства и вытекали их обязанности. Глубокое согласие между субъектами Звездного Королевства и их правителями, выходило далеко за рамки простой буквы закона, и оно превращало Роджера — и особенно Ривку — в обещание будущего.
— Возлюбленные, — начал Телмахи — Мы собрались здесь, перед лицом Бога, и перед лицом всех здесь присутствующих, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, который является является благородным состоянием, установленным Богом, означающим мистический союз, установленный между Христом и его Церквью: каторый украсило святое состояние Христа, как украсил он своим присутствием и первым чудом, которое сотворил в Кане Галилейской, как рекомендовал Св.Павлу быть благородным среди всех людей, и поэтому, никто не может вступиться необдуманно и легкомысленно, но почтительно, осторожно, обдуманно, трезво, и в страхе Божием. В этот святом состоянии эти два человека теперь соединятся. Если какой-либо человек может сказать и доказать, почему они не могут на законном основании быть соединены вместе, пусть теперь говорить, или иначе здесь и с этих пор пусть замолкнет навсегда.
Древние, древние простые слова разливались по беззвучному, слушающему залу, и Хонор Александр-Харрингтон также мысленно потянулась вслед за звуками. Она коснулась мыслесвета Хэмиша, стоящего подле нее, и мыслесвета Эмили, сидящей в кресле жизнеобеспечения в конце передней скамьи собора со стороны невесты. Она потянулась дальше, касаясь чувств счастья своей матери. Касаясь своего отца, она продегустировала его боль все еще горящую в глубине его души… и ощутила исцеление, которое несли эти вечные, радостные слова, рассеивая его боль, как рассеивали и ее собственные печали. Весь собор был заполнен до взрывного состояния и не сколько от обилия человеческих тел, сколько человеческим разумом, мыслями, надеждами и радостью. Это давило на нее со всех сторон, впитывалось ею, целое море, но это было море света, энергии, понимания и целей и перспектив. Оно вливалось в нее, как само солнце, и наконец слезы сняли это видение, поскольку ей было отчаянно жалко, что все остальные в том соборе не могли испытать того, что испытывала и знала она в этот момент.
* * *
— Я был на некоторых замечательных свадебах в свое время, — сказал Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу — но это…