Но как бы он ни ярился, дух нерождённого ярился ещё сильнее, показывая Фэн Синю язык. Фэн Синь, сделав прыжок, попытался схватить паршивца, но тот раскрыл огромную кровавую пасть и вцепился ему в плечо, да так, что сбросить его никак не получалось. Знакомое зрелище казалось и страшным, и смешным одновременно. Бешено потрясая рукой, Фэн Синь, не в силах отделаться от твари, разгневался окончательно:
— Твою мать!!! Да твою ж мать!!! Тебя что, давно не лупили?! Что за демонёнок!
Цзянь Лань наконец опомнилась:
— Прекрати! Какое ты имеешь право бить и ругать его?!
Фэн Синь, на которого она накричала, наконец застыл, умерив свой пыл, и попытался объясниться:
— Он… он ведь принял всеобщего врага за отца родного! Как он может бегать за Цзюнь У подобно… Как он мог до такого докатиться?!
— Как он мог до такого докатиться? — выплюнула Цзянь Лань. — Да ведь всё из-за тебя! Коли ребёнок невоспитан, в том вина отца. Если бы ты выполнял свои обязанности, «папаша», разве твоего сына вынули бы из чрева матери, чтобы превратить в такое? «Что за демонёнок»? Твой демонёнок!
С каждой её фразой Фэн Синь отступал на шаг, и его голос звучал всё тише:
— Но… но ведь я ничего не знал. К тому же, ведь ты тогда сама велела мне проваливать…
— Ха! Я велела тебе проваливать, потому что ты сам этого хотел! Каждый день приходил ко мне с траурным лицом. Как я могла не знать, о чём ты думаешь, ночуя рядом с тобой?! Ты должен был прислуживать своему принцу, при этом собирать деньги мне на выкуп, тебя одолевали проблемы, усталость и раздражение! Но ты не мог сам махнуть рукавом и уйти. Поэтому я решила тебя выпроводить!
— Да, тогда я очень уставал! Но ты меня не раздражала! Я хотел тебя выкупить!
Цзянь Лань ткнула его пальцем в грудь:
— Да ладно! Выкупить, выкупить… Ты сам прекрасно знаешь, что тогда не смог бы собрать суммы для моего выкупа! Ты же изо дня в день берёг каждую монетку, все дни проводил на улице, зарабатывая представлениями, да ещё должен был заботиться о целой императорской семье. Мне не приходилось содержать тебя, и на том спасибо. Но поверить, что ты смог бы меня выкупить? Я ждала бы до бесконечности!
— Сначала ты вела другие речи, мы ведь с тобой обо всём договорились! А если я дал слово, непременно сдержал бы…
Цзянь Лань перебила:
— Таких как ты, клянущихся на словах в вечной любви, не перечесть! Но подумай, что ты мне дал? Что ты мог мне дать? Из приличного — только тот золотой пояс… ах да, о том поясе, ты ещё и велел ни в коем случае не продавать его!
Фэн Синь с каждым её тычком всё отступал, на его лице застыло измученное выражение. А Цзянь Лань распалялась всё сильнее:
— Или те дурацкие талисманы? Да мне свиным жиром глаза залило, раз я поверила в бредни, что твои вонючие талисманы способны кого-то защитить. Ни капли удачи они мне не принесли, наоборот — несчастья сыпались одно за другим! Ты… денег приносил всё меньше, а сердился всё больше. Что мне ещё оставалось делать, кроме как выгнать тебя, а? Ждать, пока ты помрёшь от усталости?! Ждать, пока ты начнёшь раздражаться и жаловаться, что ненавидишь меня, что не хочешь больше меня видеть?!
Не только Фэн Синь, но и Се Лянь на крыше дворца Наньяна не представлял, что на это сказать.
Так вот в чём дело.
Слова Цзянь Лань заставили принца многое вспомнить. Те времена, когда Фэн Синь рано уходил и поздно возвращался в полном изнеможении, когда он то грустил, то радовался без причины. И даже однажды решился попросить у Се Ляня денег.
Все эти мелкие странности вдруг получили объяснение. Фэн Синь состоял в свите Се Ляня, был его хорошим другом, но вовсе не вассалом. Он вполне мог завести собственную семью, жену и ребёнка, и даже встретил такую девушку… Но, как назло, именно в самые тяжёлые времена, когда Се Ляня низвергли в первый раз.
Тогда принц не мог быть уверенным в собственной безопасности, что уж говорить о том, чтобы обращать внимание на что-то другое?
Ему приходилось трудно, и Фэн Синю приходилось нелегко. Всем приходилось нелегко. И в конце концов они больше не смогли выносить эти тяготы. Наверное, Цзянь Лань предвидела подобный итог.
Но даже в те времена Фэн Синь прикладывал все возможные старания, чтобы поддержать принца. Даже отдавал Цзянь Лань талисманы, которые больше никто не желал брать, говорил ей, что они защитят и привлекут удачу. Поэтому женщина с осторожностью хранила их, положив в одежду для ещё не родившегося ребёнка.
Конечно, в итоге талисманы не принесли им никакой удачи.
Цзянь Лань, похоже, поняла, что сказала то, чего говорить не следовало, схватила своё дитя и направилась прочь.
— Цзянь Лань!!! — остановил Фэн Синь. Он почесал голову с расстроенным выражением, которое крайне редко появлялось на его лице. — Цзянь Лань… вернись. Я всё же… Ох, мне кажется, я… хочу заботиться о вас. Я должен заботиться о вас. Это мой долг, ведь я обещал тебе.
Цзянь Лань развернулась, внимательно посмотрела на него, прижала своё дитя к груди покрепче и хмыкнула:
— Не стоит. Я знаю, ты гнушаешься своего сына, в твоих глазах он — просто демоническая тварь. Ну ничего, зато я не гнушаюсь.