Се Лянь рывком подался вперёд, но не удержал равновесия и вместе со стулом упал на пол, на этот раз потеряв возможность видеть то, что происходит в зеркале. Он изо всех сил пытался вырваться, барахтаясь на полу, но ничего не вышло, оставалось только слушать звуки сражения, раздающиеся из-за зеркала.
Прошло какое-то время, прежде чем перед его глазами показалась пара белых сапог. Вернулся Цзюнь У.
В руках он держал напившуюся крови тёмно-красную «проклятую кангу», должно быть, снятую с Инь Юя. Присев рядом с принцем, Цзюнь У погладил его по голове:
— Ступай, попрощайся со своим маленьким другом.
Мёртвый узел на ленте наконец ослаб. Се Лянь вскочил и сразу отвесил Цзюнь У удар кулаком по лицу. Разумеется, цели не достиг, да и сам едва не упал снова. Впрочем, он и не надеялся попасть, просто выпустил пар и тут же помчался в соседний зал дворца.
Иссохшее тело Инь Юя лежало на полу, бледное и худое, словно сделанное из бумаги. Лицо тоже сильно сморщилось, божественный свет полностью исчез, вернувшись к Цюань Ичжэню, избитому ещё сильнее, так что теперь невозможно было узнать первоначальный облик юного Бога Войны. Похоже, все магические силы возвратились к прежнему хозяину.
Се Лянь кинулся к Инь Юю:
— Ваше Высочество Инь Юй!!!
Инь Юй, вытаращив глаза, которые казались теперь больше и выразительнее, посмотрел на него и прохрипел:
— Ваше Высочество…
Цюань Ичжэнь лежал на полу и безутешно плакал, вскидывая голову к небу.
— Прости, шисюн, я умею только драться, но его одолеть мне не под силу!
Кровь из его рта и носа вновь забрызгала лицо и глаза Инь Юя, от одного взгляда на это становилось ужасно неприятно, и на лбу Инь Юя вдруг вздулись вены, он заорал, будто к нему ненадолго вернулась уходящая жизнь:
— Сказал ведь, хватит плеваться! Эх! Ладно… можешь разозлить меня до смерти…
Он вновь бессильно затих. Глядя на него, Се Лянь сам не знал, чего ему хочется больше — горестно вздыхать или ронять слёзы. Или же прыснуть со смеху.
И вдруг высохшие глаза Инь Юя заполнились слезами.
— Я знаю, — прошептал он. — Ичжэнь — редкий талант, а я — обыкновенный человек. И большего, чем я тогда достиг, мне достичь не суждено. Я знаю.
В душе Се Ляня разлилась щемящая беспомощность.
— Но даже это знание не помогает смириться. На самом деле я думал так же, как Цзянь Юй. Мне было ещё обиднее. И я таил злобу, не мог не таить. Впоследствии я даже не решался думать, почему, прекрасно зная, что на Ичжэне надето Божество парчовых одежд, я всё равно приказал ему умереть. Потерял рассудок от злости или по-настоящему желал ему смерти?
Обнимая его, Се Лянь произнёс:
— Всё в порядке, ничего страшного. Это лишь мелочи, поверьте. Ваше Высочество Инь Юй, вы ведь живёте на этом свете несколько сотен лет, и должны знать, что всё это ничего не значит. Потерять рассудок от злости или по-настоящему желать кому-то смерти — какая разница? Кто не имел подобных мыслей? Я и сам хотел истребить всех людей, причинивших мне зло, честно, не стану вас обманывать, я даже почти претворил это желание в жизнь. Но, как видите, я всё же бессовестно дожил до сего дня. Ведь вы тоже в итоге ничего не сделали, а это самое главное!
— Но… в конце концов я… всё же чувствую… сожаление. — Инь Юй с трудом сглотнул. — Если мне не суждено было стать поразительным талантом, по крайней мере, я… хотел быть безукоризненным. И… всё равно не смог. Честно… с этим тяжело смириться. По правде говоря, даже сейчас, думая о том, что я умираю из-за этого глупого паршивца, Ичжэня, я не желаю мириться с этим. Мне не под силу даже умереть без сожалений в сердце, с лёгкостью в душе. Куда же это годится?
— Ваше Высочество, — с теплотой в голосе ответил Се Лянь, — вы приложили достаточно усилий. Кроме того, вы прекрасно справились. Лучше, чем подавляющее большинство людей.
Инь Юй наконец вымученно улыбнулся:
— Лучше, чем подавляющее большинство людей? — Затем вздохнул и с сожалением в голосе испустил последний вздох, пробормотав: — Но… ведь я стремился… стать божеством…
Се Лянь, низко опустив голову, произнёс:
— Вот только, Ваше Высочество Инь Юй, в действительности на этом свете никаких божеств не существует…
Своевременный дар выведет из безвыходного положения
В сознании принца вдруг сверкнул проблеск истины, он положил Инь Юя на пол, а сам поднялся.
— Канга… Он унёс его проклятую кангу!