— Но правдива ли эта версия? А может, всего лишь догадки?
— Да кто ж его знает, но ходят слухи, что многие видели уродца с перевязанным тряпками лицом и озлобленным взглядом. Из его рта вместо человеческого языка рвутся хрипы, словно рычит охотничий пес. Все только об этом и болтают.
Фу Яо вмешался:
— Повязки на лице вовсе не признак уродливой внешности, возможно также, что он столь прекрасен, что просто не желает привлекать к себе излишнее внимание.
Хозяин чайной помолчал минуту, затем ответил:
— Да кто ж его знает? Как бы там ни было, лично я его не видел.
Внезапно снаружи послышался голос девушки:
— Не… не слушайте его, не ходите туда. На горе Юйцзюнь слишком опасно…
Голос раздавался из-за угла улицы и принадлежал он той девушке, Сяоин, которая вчера вечером возносила молитвы в храме Наньяна.
Щёку Се Ляня при виде девушки обдало легкой болью, он невольно потёр лицо ладонью.
А реакция того бойкого юноши на Сяоин и вовсе не предвещала ничего хорошего.
Оттолкнув девушку, он заявил:
— Не пристало какой-то девчонке вмешиваться в мужские разговоры!
Сяоин боязливо съёжилась от толчка, но всё же собралась с духом и снова тихонько повторила:
— Не слушайте его. Как ни погляди, что проводы фальшивой невесты, что обыски горы, всё одно — слишком опасно, разве это не прямая дорога на тот свет?
Юноша прервал её:
— Говоришь ты складно, да только мы все готовы жизни положить ради избавления людей от напасти, а что же ты? Только о себе и позаботилась, когда отказалась сесть в паланкин и прикинуться невестой. Ни капли смелости в тебе не нашлось во имя здешнего простого народа. А теперь, что же, пришла нам палки в колеса вставлять? Что ты замышляешь?
С каждой фразой он толкал девушку прочь, от чего троица в чайной нахмурилась. Се Лянь, опустив голову, стал разматывать бинты на запястье, одновременно слушая рассказ хозяина чайной:
— Этот их главарь Сяо[16] Пэн, зачинщик всего действа, собирался уговорить ту девчонку прикинуться невестой. Так и сыпал сладкими речами. Да только девушка отказалась, и вот что стало с её лицом.
Снаружи толпа мужчин подхватила:
— Нечего стоять тут, преграждая нам путь, пошла отсюда, с дороги!
Лицо Сяоин после слов Сяо Пэна стало совершенно пунцовым, крупные слёзы так и накатились на глаза.
— Зачем… Зачем ты говоришь подобные вещи?
Юноша продолжал:
— Я не прав? Ты ведь насмерть отказалась наряжаться невестой, когда я тебя попросил?
— Да, я отказалась, но даже если так, ты не имел права резать… резать мою юбку…
Стоило девушке упомянуть об этом, как юноша подпрыгнул, словно ему наступили на больную ногу, и начал тыкать ей пальцем в лицо со словами:
— Ах ты, страхолюдина, поменьше возводи напраслину на честных людей! Это я-то порезал тебе юбку? Думаешь, я слепой? Кто знает, может ты сама и порезала, захотела обнажиться перед всеми? Да на такую уродину как ты даже в порванной юбке всем плевать, нечего на меня наговаривать!
В конце концов Нань Фэн не выдержал, в его руке с хрустом разбилась чайная пиала. Вот только не успел он встать из-за стола, как рядом мелькнул белый силуэт, после чего Сяо Пэн подскочил на три чи[17] в высоту, грохнулся задом о землю и закрыл лицо рукой, между пальцами которой тут же показалась кровь.
Никто даже не успел разглядеть, что произошло, а Сяо Пэн уже оказался сбит с ног. Толпа было решила, что это Сяоин вышла из себя. Но когда все повернулись в сторону девушки, её уже не было видно: монах в белых одеждах закрывал девушку собой.