Се Лянь, по-прежнему скрюченный, почувствовал, как другая рука схватила его запястье. Хуа Чэн на миг застыл, но потом всё же отпустил принца, как и было предложено.
И вот что странно — стоило ему отнять руку от Се Ляня, и боль в самом деле значительно спала. По крайней мере, принц наконец смог пошевелиться. Он перевернулся и увидел возле постели Фэн Синя и Му Цина, которых, должно быть, вызвали для выяснения обстоятельств. Ну а Хуа Чэн стоял неподалёку и неотрывно смотрел на него.
От этого взгляда едва отступившая боль вновь победно вернулась. Му Цин заметил, как переменилось лицо принца, и обратился к Хуа Чэну:
— Встань подальше! Кажется, стоит ему оказаться рядом с тобой или увидеть тебя, и ему делается больно!
Хуа Чэн остолбенел, выражение его лица сделалось таким пугающим, что не передать словами. Однако он мгновенно покинул комнату. А стоило ему исчезнуть из поля зрения Се Ляня, боль в груди принца в самом деле резко прекратилась. Эти муки, когда боль то усиливалась, то стихала, едва не довели принца до сумасшествия, он отдышался и с трудом выговорил:
— Что… в конце концов… происходит?
Му Цин и Фэн Синь всё же решили вместе крепко держать принца, чтобы тот не вскочил сгоряча и не побежал к Хуа Чэну.
— Что происходит? — повторил за принцем Му Цин. — Это тебя надо спросить! Что с тобой? Наверняка нарвался на какую-нибудь нечисть!
— Да разве я мог сам не знать, что нарвался на какую-нибудь нечисть?
Да и Хуа Чэн тоже осматривал его.
— Тогда, может быть, ты недавно наведался в какое-то необычное место?
— Недавно я наведывался только на гору Тунлу и… на могилу советника.
— Что? — нахмурился Му Цин. — На могилу советника? Какую ещё могилу советника?
Однако Хуа Чэн, который стоял за переделами комнаты, понял без пояснений:
— На могилу советника Фан Синя?
Се Лянь позвал:
— Сань Лан, лучше всё же зайди сюда…
Но тот мрачным голосом отозвался снаружи:
— Гэгэ, оставайся здесь и отдыхай, а я отправлюсь туда и всё разузнаю.
— Я с тобой! — но стоило принцу подняться, и боль снова уложила его обратно.
От Хуа Чэна больше не донеслось ни звука, похоже, он уже ушёл. Се Лянь хотел было снова подняться, насколько это было в его силах, но Му Цин предостерёг:
— Лучше тебе поменьше шевелиться, ты и шага сделать не сможешь!
Се Лянь, которого в четыре руки держали двое небожителей, всё ещё пытался сопротивляться:
— Мне ведь уже приходилось терпеть боль, поболит-поболит, и привыкну.
Он не мог из-за какой-то боли не видеться с Хуа Чэном!
— Ты готов сносить боль, а вот твой Сань Лан явно против.
Се Лянь замер, потом вспомнил лицо Хуа Чэна, увиденное им перед потерей сознания, затем представил, с каким чувством Хуа Чэн осознал, что принцу больно, только когда он подходит ближе… Дыхание вдруг оборвалось, сердце охватила резкая раздирающая мука, лицо сделалось мертвенно бледным. Му Цин и Фэн Синь не сводили с него глаз, и последний озадаченно спросил:
— Разве Собиратель цветов под кровавым дождём не ушёл? Почему ему до сих пор больно?
Му Цин же оказался весьма проницательным:
— Ты ведь только что не думал ни о чём, кроме него, верно?