Вечером, когда назначенный час был близок, Се Лянь вернулся в храм Тысячи фонарей. Хуа Чэн всё ещё находился там и со скучающим, но с виду серьёзным лицом занимался мазнёй по бумаге, пополняя гору исписанных листов. Се Ляню невольно захотелось улыбнуться, но улыбка так и не показалась на его лица — сердце снова охватило болью. Он попробовал нажать на акупунктурную точку на груди, но это не возымело действия, и принц подумал: «Похоже, с этой напастью не так просто справиться… Потерплю ещё немного».
Легко вздохнув, принц подошёл и мягко позвал:
— Сань Лан? Есть одно дело, в котором, боюсь, мне потребуется твоя небольшая помощь.
Хуа Чэн положил кисть.
— Какая помощь?
— Закрой, пожалуйста, глаза.
Хуа Чэн поднял бровь, но без лишних слов подчинился. Се Лянь взял его за руки и с улыбкой сказал:
— Идём со мной.
Они словно вернулись на гору Юйцзюнь, только теперь поменялись ролями. Хуа Чэн усмехнулся:
— Хорошо!
Се Лянь за руки медленно довёл его до выхода.
— Осторожно, порог.
Хуа Чэн бродил по храму Тысячи фонарей неизвестно сколько раз, и разумеется, ему не требовались напоминания, где и как ступать, но всё же он поднял ногу только тогда, когда принц напомнил об этом. Серебряные цепочки на сапогах мягко звякнули, и двое одновременно вышли из храма, после чего оказались на длинной улице.
Спустя ещё какое-то время пути Се Лянь остановился.
— Ну всё, открывай глаза.
И Хуа Чэн повиновался. Его чёрный глаз сверкнул, словно загорелся яркий фонарик. Улица, украшенная фонарями и флагами, сейчас выглядела оживлённее и наряднее обычного, словно каждый её обитатель приложил к этому усилие. Выцветшие и порванные вывески заменили, края изогнутых крыш сверкали огнями, всё преобразилось.
В какой-то момент их окружили демоны, которые только что не решались даже дышать слишком громко, но стоило Хуа Чэну открыть глаза, все принялись изо всех сил шуметь и наперебой кричать: «С днём рождения, градоначальник!» А кто-то даже невпопад орал «Столетнего мира и согласия!» и «Желаем поскорее обзавестись драгоценным отпрыском!» [326]. Сделалось невыносимо шумно!
Узрев столь безобразный результат, Се Лянь хлопнул себя ладонью по лбу. Они ведь так долго репетировали, даже с трудом получалось кричать слаженные поздравления, но почему же сейчас все выкрикивали что попало?!
Хуа Чэн остался невозмутим, как будто происходящее совсем его не тронуло, только поднял брови и сказал:
— Что вы устроили? Таким шумом убивать можно.
Позабывшие обо всём, что репетировали, демоны к тому же отбросили и совесть.
— Ну и пусть! Всё равно здесь все давно мертвы!
Хуа Чэн прыснул со смеху, повернулся и увидел за собой принца, который стоял, спрятав руки за спину.
— Сань Лан, я слышал… сегодня твой день рождения?
Демон, словно ожидал этого вопроса давно, сложил руки на груди, наклонил голову и, посмеиваясь, ответил:
— Гм. Ага!
Се Лянь тихонько кашлянул, потом вдруг подпрыгнул и быстрым движением надел на шею Хуа Чэна тот самый замок долголетия.
— Это… я сделал на скорую руку. Надеюсь, ты не откажешься от подарка!
На искусно сделанном замке были выгравированы такие же цветы, кленовые листья, бабочки и дикие звери, как на серебряных наручах Хуа Чэна, а кроме того, от него исходила мощная волна магической силы, так что с первого взгляда становилось ясно — это необычная вещица.
Демоны заголосили: