— Можно спросить, а в той стороне располагается…
Фэн Синь коротко и ясно ответил:
— Дворец Сюаньчжэня.
Се Лянь так и осёкся.
Хуа Чэн мрачно бросил:
— Идём!
Двое, не смея медлить, второпях бросились к дворцу Сюаньчжэня и ворвались в него через главные ворота. А ворвавшись, увидели Му Цина, который оторопело сидел на божественном постаменте, словно только что увидел нечто невообразимое.
Се Лянь приблизился и помахал рукой перед его лицом:
— Му Цин?
Тот, заметив Се Ляня, наконец пришёл в себя, однако лицо его осталось всё таким же потрясённым, и лишь спустя некоторое время он смог наконец выговорить:
— Се Лянь, что ты творишь?
— Что я творю? Я… я и сам не знаю, что я творю. Не мог бы ты мне рассказать?
Му Цин вытаращился на него:
— Зачем ты посреди ночи полураздетым прибежал в мой дворец???
Хуа Чэн недобро сощурился.
Се Лянь прервал:
— Не надо своими речами вводить других в заблуждение! Неважно, что ты только что увидел, это в любом случае был не я!
Му Цин прикрыл ладонью поллица, словно желал выцарапать увиденное из глаз. Затем с тёмным как бронза лицом произнёс:
— Пусть это не ты, но без тебя тут явно не обошлось! Это ведь статуя из той пещеры? Что вы натворили? Выпустили столь непристойное изваяние бегать повсюду в ночной час! Не слишком ли фривольные забавы ты и Собиратель цветов под кровавым дождём себе позволяете?!
— Какое тебе до этого дело? — фыркнул Хуа Чэн.
— Что значит — какое мне дело? — гневно рявкнул Му Цин. — Это мой дворец!
— Я тоже приложил руку к строительству новой столицы бессмертных, — протянул Хуа Чэн.
Му Цин не нашёлся с ответом.
По правде говоря, из-за серьёзных потерь, понесённых Небесными чертогами, немалому количеству небожителей пришлось тайно просить помощи у хозяина Призрачного города. Если так посчитать, постройка новой столицы бессмертных и впрямь не обошлась без Хуа Чэна.
— Вообще-то это никакие не забавы, — вмешался Се Лянь. — Всего лишь недоразумение. Где он сейчас?
— Он выкрал у меня меч и убежал в…
Продолжать не потребовалось, Се Лянь и так понял, где следует искать беглеца. Из цветочного садика, устроенного возле дворца Сюаньчжэня, раздался звон металла.
Се Лянь немедля бросился на звук, и действительно, статуя Нежные объятия стояла прямо на искусственной горе в саду!
Одеяний на статуе почти не было, гладкие блестящие плечи и грудь оголились практически полностью. Нижние одеяния тоже, можно считать, отсутствовали — картина весьма неприличная. Но ещё более сильное впечатление производило лицо статуи: чуть сведённые брови, почти видимый румянец на коже и тонкие струйки пота… Назвать мастерство резчика сразу и божественным, и демоническим искусством было бы нисколько не чрезмерной похвалой. Ну а сейчас изваяние, схватив украденный из дворца Сюаньчжэня меч… «Цзынь-цзынь, цзынь-цзынь!» Раз за разом вонзала его в собственное тело, разумеется, чтобы, как и сам принц тогда, поранить себя и тем самым снять действие яда.
Но поскольку камень из Медной печи был неимоверно крепким, меч никак не мог пронзить его, только гнулся. Статуя, похоже, отчаялась и занесла руку, чтобы размозжить себе голову одним ударом, тогда Се Лянь поспешил остановить: