Читать книгу «Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП)» онлайн.
Чжучжи-лан поведал господину обо всём, что ему удалось выяснить, и всё же Тяньлан-цзюня не убедило даже это.
Загораясь новым увлечением, он нередко терял всякую связь с реальностью и, позабыв про осторожность, клал яйца в одну корзину. Он не то чтобы не понимал, кто такая Су Сиянь — просто никогда в ней не сомневался.
И ценой за эту уверенность стало заточение под горой Байлу — почти два десятка лет в кромешной тьме, без единого шанса на справедливое возмездие.
— Я хочу убивать людей.
За эти годы эта фраза чаще прочих просилась на язык. А ведь прежде питавшему непреодолимую привязанность к человеческому роду Тяньлан-цзюню ни разу не доводилось убить человека.
Лишившись источника энергии, позволившего ему принять человеческую форму, Чжучжи-лан вновь обратился в полузмея-получеловека. И всякий раз, видя, как он ползает по земле, Тяньлан-цзюнь бросал:
— Скройся с глаз! — добавляя: — От твоего пресмыкания с души воротит.
Тогда Чжучжи-лан безмолвно вихлял прочь и находил местечко, которого не достигали лучи луны и солнца, чтобы попрактиковаться в более изящном ползании.
Норов Цзюнь-шана портился день ото дня, но Чжучжи-лан не находил в себе сил вознегодовать или обидеться.
Веля ему убираться прочь, Тяньлан-цзюнь желал, чтобы племянник скрылся в Царстве демонов, вернувшись на южные рубежи, на свою родину — одним словом, куда угодно, лишь бы подальше.
Он попросту не мог вынести, чтобы кто-то видел его в столь плачевном состоянии — не в силах ни жаждать жизни, ни молить о смерти [10]. Будучи повелителем Царства демонов по праву рождения, Тяньлан-цзюнь никогда прежде не сталкивался с истинными невзгодами, не терял спокойствия души и природной грации. Отвергая всё грубое и способное запятнать его светлый образ, он дошёл до лёгкой одержимости чистотой. Он всегда превыше всего презирал уродство — однако прискорбная правда заключалась в том, что нынче он сам был самым уродливым созданием на свете.
Окровавленный, опутанный семьюдесятью двумя цепями и сорока девятью мощными заклятьями, он мог лишь бессильно наблюдать за тем, как разлагается его тело — и всё сильнее воняет. И всё же он сохранил полную ясность рассудка, ни разу не лишившись сознания, даже когда жаждал этого всей душой. Те заклинатели не в силах были убить его, так что они приложили все старания, чтобы заставить его страдать. Пожалуй, даже полузмеиное тело Чжучжи-лана теперь выглядело выигрышно в сравнении с нынешним состоянием Тяньлан-цзюня.
Поскольку Чжучжи-лан утратил способность к речи вместе с человеческим обликом, Тяньлан-цзюнь начал разговаривать сам с собой, по полдня кряду пересказывая диалоги из пьес, и пел песни из книг, которые некогда читал — но порой слова застревали у него в горле, и Чжучжи-лан понимал, что, должно быть, это была одна из тех пьес, на которую их водила Су Сиянь.
И всё же после этой неловкой паузы Тяньлан-цзюнь продолжал — ещё сильнее возвысив голос. Отражённая эхом протяжная мелодия наводняла безлюдную долину хрипловатым горестным звучанием.
Неспособный говорить Чжучжи-лан не мог попросить его прекратить — не мог даже закрыть уши ладонями, не мог и отстраниться, попросту прекратив слушать. Теперь-то он начал познавать истинное значение слова «беспомощность».
Зачем он терзает своё разбитое сердце, зачем принуждает себя длить страдания?
Чжучжи-лану не оставалось ничего иного, кроме как упорно таскать господину листья с каплями воды из озера Лушуй, чтобы понемногу обмывать его тело, промывать раны, что никогда не исцелятся.
Стоит ли говорить, что за все эти годы они слыхом не слыхивали о Ло Бинхэ. Так и не сумев достичь вожделенной вершины, Су Сиянь сгинула без следа — и, когда им наконец удалось вырваться из своей темницы [11], им ничего не удалось разведать о её судьбе.
Когда в южных землях Царства демонов Чжучжи-лан вновь узрел это лицо, он был так этим поражён, что напрочь позабыл о вверенном ему поручении. Сразившись с ним, он поспешил к господину, чтобы доложить об этом происшествии.
А затем свершилась битва в Священном мавзолее.
После того, как Чжучжи-лан выплюнул Шэнь Цинцю, бережно уложив его, Тяньлан-цзюнь воззрился на племянника, который веером из пальмового листа поддувал угли в жаровне, и глубокомысленно бросил:
— Как думаешь, он больше похож на меня или на неё?
Без пояснений понимая, кого господин имеет в виду под «ним» и «ней», Чжучжи-лан рассеянно ответил:
— Разве Цзюнь-шан сам не говорил об этом? Он — вылитая мать.
— Тогда я просто делал вид, что мне всё равно, — со смехом покачал головой Тяньлан-цзюнь.
И всё же оба они знали, что такими чертами, как неодолимая привязанность к людям, упрямство и сентиментальность, а также безоглядное стремление к цели [12] и слепое следование безрассудным идеям, Ло Бинхэ куда сильнее походил на отца.
Пристроив подбородок на ладони, Тяньлан-цзюнь изрёк, глядя на лежавшего со смеженными веками Шэнь Цинцю:
— И всё же он куда счастливее меня.
Стоило признать: то, что одержимая привязанность Ло Бинхэ замкнулась на таком человеке, как Шэнь Цинцю, оказалось весьма счастливым стечением обстоятельств — от него едва ли можно было ждать, что он соберёт под свою эгиду весь заклинательский мир, чтобы заточить ученика под хребтом Цанцюн.
К тому же, в этой жизни лишь двое могли глядеть на жуткую внешность Чжучжи-лана, не отшатываясь в отвращении: одним был Тяньлан-цзюнь, другим — Шэнь Цинцю.