-Хорошо же тебя…
-Не смотри. — раненный прикрыл руку рукавом. Кровь медленно сочилась и капала, рисуя за ними дорожку.
-Глубокий порез… Мне надо знать, чем ранился.
-Не важно тебе. Пройдет…
-Сам, думаешь, а если подхватишь хворь?!
-Нет… — снова заговорил человек с разбитым лбом. — Всё пройдёт. Веди уже, не говори обо мне…
В тот вечер они долго смотрели друг на друга. Неизвестный молчал, стонал и лежал, как мёртвый. Художник не раз окликал его и спрашивал: «Ты живой?»
-Ну же, ответь мне! Скажи хоть что-нибудь!
-Я всё рассказал по дороге…
-Эти два слова? Нет. Я хочу всю историю.
И снова слышался вздох и молчание.
-Как хочешь. Могу про себя рассказать. Меня Альбин зовут…
-Альбинос…
Однако это было чушью.
-Нет, просто мамка любила редкие имена. У меня знаешь, как сестру зовут? Звали… Айприла. Слышал такое?
Ранены моргнул — не знал он.
-А тебя как? — настойчиво повторял художник. На самом деле он был обычный школяр и живописью занимался только от жизненной скуки, зато был охоч поболтать и мог поддержать диалог. В университете таких, как он было много, все молодые люди стремились стать образованными. Всех учили болтать.
-Виллем. Говорил же тебе.
-Нет, не помню.
-Значит, не тебе говорил. Раньше то было…
-Встречался с кем-то до меня?
Виллем моргнул. По-хорошему он был ужасно зол и очень хотел на кладбище. Оно — единственное место, где всегда тихо, а он любил тишину.
-Чем занимаешься по жизни, Виллем?
-Ничем.
-А живёшь на что?
-Так я не живу, а так.
-Снова про кладбище скажешь — стукну. — школяр был ещё молодым, и энергия пылала в нём, как в вулкане. — Работаешь где-то? В каком ремесле? Да не допрашиваю я, интересно!
-Не думаю, что тебе будет интересен мой мир. Он слишком мрачен. Там много зла и крови.
Кажется, на этих нотах Альбин ненадолго струсил. Ему подумалось, что спасённый вор или того хуже насильник или убийца.
-Ты…