В карих глазах промелькнула тоска и обида.
— Уговорил.
И они стали наблюдать дальше. Ничего особенного не увидели. Просто крестьянскую девушку. Она трудилась полдня в саду, пропалывая грядки и копая огород. Её грязное платье, с сотней грязевых клякс и спутанные соломенные волосы.
— Скучно с вами… — не выдержав, прошептал Виллем. — Хочешь быть с ней — познакомься! Только дурак будет подглядывать из-под куста с розами! Розу подари ей, если на то пошло!
Школяр не был столь смел, чтобы решиться на это, но продолжал воображать свидание.
***
— Мне? Всё это? — мальчишка растерянно глядел на дорогую кожу, перья и большие стопки бумаг. — Где ты нашёл всё это?
— Не важно. Сам сказал, что писать хочешь.
— Это ты… Ты назвал меня поэтом, не я!
— За то, что стихи хорошо пишешь. Сказал лишь то, что подумал! В некоторых вещах я лучше тебя разбираюсь! Верь мне, если не хочешь держать во врагах.
Пререкались они ещё долго.
— Спасибо забыл сказать… — под вечер выпалил блондин и кинулся с распростёртыми объятиями на встречу к Виллему. Думаю, не стоит говорить о том, что вампир лишь косо скривился — он не любил любовь в любых её проявлениях, хотя в глубине души продолжал надеяться, верить.
Весь последующий год Альбин был занят написанием своей книги. Он работал при свете свечи и днём, когда светило солнце.
— Не переусердствуй!
— Не спугни идею! Только что пришла!
— Устанешь, говорю!
Вампир волновался за своего друга.
— Отдохни, давай прогуляемся в поле!
— Нет… — донеслось от мальчишки спустя какое-то время.
— Ты даже говорить стал медленнее!
— Лишь от того, что занят!
Тот день они провели порознь. А когда Альбин закончил работу над книгой, он стал днями и ночами придавать ей «красивый» вид.
— Помню, камни дарил ты мне… Не против, если на обложку поставлю?
— Делай.
— Разрешаешь?
— Они мне уже не нужны.
— Вот это хорошо! Цепочку по край пущу… А я уже побоялся…
Черноволосый сухо кивнул.
— Заканчивай.
— Снова пытаешься отвлечь меня от творчества?