– Никто не любит, – честно сообщила Анриана, – но пока не съешь хоть половину – нельзя брать гренки и омлет.
Покосившись на тарелки с гренками и мятыми кусками омлета Силь подавила вздох и приняла решение. Обернулась к молодому писарю, пять минут назад гордо сообщившему, что его назначили секретарем леди и приказала:
– Беги к главному повару, Чент, скажи, чтобы срочно несли сюда корзинку самых свежих булочек, пирожков и пирожных. А еще – пышные вафли различные кремы, взбитый со сливками творожок, какао и земляничный компот. И сам повар пусть придет.
Писарь оказался понятливым, унесся вихрем, а вот единственная сидевшая у стола гувернантка презрительно поджала губы и ядовито прошипела:
– Мы обо всем доложим ее величеству!
– А вы свободны, – холодно парировала Силь, – забирайте свои сундуки и покиньте дворец.
– Кто вы такая, чтобы меня выгонять? – Укушенной коброй взвилась гувернантка и заметив заинтересованные взгляды детей, зло прикрикнула на них, – а вы ешьте кашу и не капризничайте! А то мама узнает и рассердится!
Дверь резко распахнулась и в проеме возник Вальдер. Он совершенно не выспался, и еще не пил утренний чай, потому пребывал в отвратительном настроении.
– Что тут происходит? – в его голосе звякнули струны столь жгучей ярости, что вздрогнула даже Анриана.
– Ты пугаешь детей, – тихо предупредила графиня.
– Дети знают… что на них отец никогда не сердится, – буркнул император, – кто тут кричал?
– Она, – смело сдала гувернантку Бет. – тетя ее выгнала… а она начала кричать и угрожать.
– Вон, – тотчас указал даме на дверь его величество, и оглянулся на стоявших чуть поодаль спутников, Дагельта и дворецкого. – Межон, немедленно рассчитайте эту гувернантку и помогите ей покинуть дворец. Навсегда.
Дождался, пока вспыхнувшая злым румянцем леди процокает мимо и шагнул к Силь.
– Доброе утро. Можно узнать… поточнее?
– Конечно, – вздохнула та, забрала у Майяны тарелку и поднесла ему, – угадай, что едят по утрам принцессы.
– Это? Не знаю… – он выглядел растерянным, но в голосе уже снова опасно звенел гнев.
– Можешь попробовать.
– Я тоже хочу, – Дагельт бесцеремонно взял тарелку молчаливой пятилетней Леонтии и бесстрашно сунул в рот ложку варева.
Пожевал, нахмурился и, поискав взглядом подходящую посуду, сплюнул в салфетку.
– Кто это готовил? – кровожадно осведомился император, лишь чуть лизнувший серую жижу. – Ну?
– Я… – кухарка, вмиг растерявшая недавнюю самоуверенность, тряслась как осенний лист, – но все по приказу ее величества…
– Поделись рецептом, – кротко предложила Силь.
– Да… что это такое?
– Полезная овсяно-ячменная смесь… – промямлила повариха, – дробленая крупа немного обжаривается и заливается молоком. Через пять минут готово… ее величество такую в пансионе каждый день ела. Очень полезно для желудка и фигуры.
Она говорила все увереннее, наверняка надеясь, что пронесет.
– А лекарь подтвердил, что такая диета полезна детям, которые еще растут? – единственным каверзным вопросом разбила все ее надежды графиня, – особенно если и крупа и молоко нещадно подгорели? Что ты за повариха, если молоко не умеешь правильно вскипятить?
– Кому я тут понадобился? – раздался от двери зычный мужской голос и в столовую шагнул явно недовольный прогулкой повар.
Но тут же, узнав и императора, и его младшего брата, расцвел широкой радостной улыбкой.
– Мне, – оборвал невысказанные приветствия император, злой, как дикий вепрь, – попробуй эту полезную кашу.