Читать книгу «Собрание сочинений. Компиляция. Книги 1-21» онлайн.
– Родовой замок Деламино, вместе с сокровищницей, где хранятся фамильные драгоценности. Их можно дарить женам, но не фавориткам, и нельзя продавать. Они переходят во временное пользование детям либо внукам, и однажды должны вернуться в хранилище. Еще наследнику достаются два – три дома, в столице и на восточном побережье. Ну и доходные заведения. Долговые и посреднические конторы, гончарные мастерские, ресторации и магазины. Но какая-то часть этих заведений передается под надзор остальных наследников мужского пола. Чтобы смогли управлять делами, если с главным наследником внезапно что-то случится. Однако на деле никто ничего не умеет. Конторами управляют опытные директора, а хозяин получает только отчет и прибыль. Особняки и усадьбы наследнику второй руки тоже достаются, как и счет в императорском банке, на котором хранится немаленькое состояние. Мои родители, как многие знатные люди увлекались живописью, и через какое-то время уехали из столицы в посёлок у моря. Я остался в родном доме, опекаемый гувернерами, а позже – учителями, но под неназойливым присмотром деда. Жил привольно, учился, развлекался, ходил по балам и театрам. С кузеном лишь изредка встречался на приемах. Он любил шумные компании, подобострастных друзей и легкомысленных красоток и меня не замечал, даже столкнувшись нос к носу. Первый скандал разразился, когда Аматтио достиг третьего совершеннолетия. В этот день он привез в столичный дворец деда кучу гостей, человек триста, не менее. А еще оркестр, танцовщиц варьете и слабых магов – иллюзионистов, подрабатывающих на ярмарках. Увидав ворвавшуюся в его сияющий чистотой дом компанию, дед забыл все слова, кроме соленых матросских выражений. И заклинаний. У нас в семье, как и в большинстве знатных родов, способности к магии есть почти у каждого. Но не у всех одинаковы, рознятся и по мощности и по стихиям. А вот мой дед – сильный маг воздуха и в молодости даже где-то воевал. И хотя давно осел в столице, мастерства не позабыл. Кстати… у меня дар в него, только слабый. Ну, вы представляете, на что способен разъяренный маг воздуха. Растрепанные гости и музыканты с иллюзионистами вылетали из распахнутых окон дворца заполошно визжащими воронами и Аматтио летел впереди всех. Я до сих пор жалею, что в тот день случайно не проезжал мимо. Говорят, зрелище было фееричным.
Роб желчно хохотнул, чмокнул в макушку покорно прильнувшую к нему Молли и одним глотком допил чай.
– А наутро в дворцовые ворота постучались дознаватели. И это я видел лично, преданные друзья известили деда и он тотчас послал за мной.
– Ни во что не вмешивайся, ты заехал меня проведать, случайно узнав о произошедшем. – предупредил старик еще на крыльце, – Просто наблюдай и молчи, я подозреваю грязную интригу и уже вызвал своих лекарей и магистра из ордена.
Все это дурно пахло не интригой, а предательством, и мне очень не хотелось участвовать в разоблачении обнаглевшего кузена. Слишком много вызывающе наглых, горластых блюдолизов прикормил Аматтио к тому времени. Нет, серьезно мне напакостить они не могли, зато постарались бы сполна испытать на моей шкуре свое ядовитое остроумие. Но и отказать деду в помощи я не мог и не хотел. Он всегда и во всем шел нам навстречу, не жалея ни денег, ни времени. Мы устроились в столовой и спокойно завтракали, когда появились дознаватели. К этому моменту все приглашенные дедом друзья уже прибыли и с удовольствием присоединились к нашей трапезе.
– Зови их сюда, – скомандовал дед дворецкому.
А когда вслед за слугами правосудия в столовую протиснулся щеголявший синяком Аматтио, старик сделал вид, будто его не знает.
– Мы пришли выяснить несколько вопросов, – вежливо сообщил старший дознаватель, – ваш внук написал на имя императора прошение, где требует вернуть ему законную собственность и оплатить его гостям причиненный им моральный и материальный ущерб.
– Поясните вначале, о какой собственности идет речь? – дед был холоден и непоколебим, как айсберг.
– Мне вчера исполнилось двадцать семь лет, и все состояние рода Деламино теперь мое, – спесиво ухмыляясь заявил Аматтио, нагло выходя из-за спин спутников.
– Ничего подобного, – с ледяным спокойствием отрезал дед, – В нашем роду этот закон не имеет никакой силы. Мы оставляем все собранное предками не старшим, а более достойным наследникам. И это право заверено императорским указом.
– Более того, – спокойно подтвердил дознаватель, – еще десять лет назад наш император подписал указ, позволяющий всем главам родов решать этот вопрос по своему усмотрению. Главное условие – не в ущерб здравому смыслу.
– Именно, – довольно подтвердил внимательно слушавший их магистр ордена.
Однако меня это сообщение ничуть не обрадовало. Если дед и в самом деле намерен назначить меня наследником, придется нанимать взвод стрелков и запираться в родовом замке. Аматтио никогда не простит мне крушения своих планов на роскошную жизнь.
– А в отношении заявления толпы клоунов, которые вчера бесцеремонно ввалились в мое жилище. Я готов представить дознанию картину, записанную следящими камнями. Все незваные гости были аккуратно поставлены на травку, и не моя вина, что их плохо слушались ноги. Как мне доложили, к тому моменту они три часа пили гервейское в ресторации «Чары моря». А теперь хочу сделать важное сообщение. В присутствии лекарей, свидетельствующих мое умственное здравие, верховного магистра ордена магов и представителей правосудия, объявляю главным и единственным наследником родовых замков, состояния, всех контор и фамильных ценностей своего внука Роберта Деламино.
В столовой на миг повисла напряженная тишина. Я от неожиданности подавился чаем и не мог вздохнуть, остальные явно спешно пересматривали свое отношение к происходящему. Лишь дед победно улыбался, кинув Аматтио уничижительный взор. А тот, осознав, наконец серьезность заявления, взорвался фейерверком грязных оскорблений, какие даже знать неприлично. Таких слов не говорят и пьяные матросы, обнаружив исчезновение кошелька. А уж выплеснуть такую грязь в лицо главе рода в присутствии уважаемых людей и вовсе немыслимый по всем меркам поступок. Который мигом закрывает перед невоспитанным грубияном двери всех приличных домов, а также банков, магазинов и прочих заведений. Но кузен в тот момент об этом явно не думал, в его больной с похмелья голове кипела ненависть и жажда мести. Откуда он выхватил боевой жезл, рассмотреть я не смог, увидел лишь резко поднятые руки магистра и дым рассыпавшихся по столовой огненных шариков.
– Дурак, – фыркнул Эстебан, – дознавателей учат отбирать такие игрушки. Есть специальные амулеты.
– Да, – кивнул Роб, – все закончилось очень быстро. Мы и охнуть не успели, как он валялся на полу, связанный точно сельтисон.
– Вот это его истинное лицо, – мрачно сообщил дед, вешая мне на шею цепь с фамильной печатью. – он и подумать не мог, что мне известны не только его похождения и карточные долги, но и все высказывания обо мне. Поэтому не стану просить у суда для него снисхождения, он заслужил самое строгое наказание. А ты, Роберт, поступай как знаешь, но предупреждаю, однажды он вернется и начнет мстить, не считаясь ни с чем. Гнилая натура, весь в отца. А я после суда уезжаю, давно хотел посмотреть на южные острова.
В последующие дни я несколько раз пытался уговорить деда одуматься, остаться, ведь для мага двести лет – это еще молодость, но уже без безрассудства. Тщетно, он давно мысленно стоял на палубе шхуны, бороздящей океанские просторы. И едва прошел суд, я остался один. За покушение на убийство Аматтио назначили пятнадцать лет строгой ссылки и отправили в Гронский монастырь, но я видел, с какой ненавистью он смотрел на нас из клети для подсудимых и понимал, что ничто его не исправит. Поэтому все эти годы понемногу готовился к самому худшему. И оно началось через десять лет, когда кузена отпустили по амнистии. Он сразу же заявился ко мне и потребовал свою долю. В ответ я молча положил перед ним копию распоряжения деда. Там было четко сказано, что он лишен всяких прав на наследство.
– Тогда я лягу у твоих дверей и повешу на груди табличку, что умираю от голода по твоей вине, – ядовито ухмыльнувшись, заявил он и ушел, не выслушав ответа.
Но даже не предполагал, что тот уже давно готов, – Роб усмехнулся, – я собирался выделить ему дом и содержание. Весьма приличное, но не чрезмерное. Однако утром следующего дня он начал против меня войну. Аматтио вел осаду самыми изощрёнными способами и без всяких правил, я отвечал законными действиями. Он ложился у порога с плакатом в руках, я ставил рядом слугу с другим плакатом, пояснявшим публике, за что Аматтио десять лет сидел в монастыре. Он пытался бить слуг, но поблизости всегда дежурила городская стража. Кузен несколько раз переночевал в каталажке и сменил тактику. С тех пор он стал изображать нищего, и держал в руках шапку для подаяния. А мои слуги держали те же плакаты, только добавив пояснений, что Аматтио здоровее всех, у кого просит на хлеб и легко мог бы заработать сам. Вскоре кузену это надоело и он исчез. Но я знал, что это не конец и он не успокоится. Поэтому собрал всех управляющих моими заведениями и предупредил, чтобы не верили ни единому слову кузена и ничего ему не давали. Иначе будут платить из собственных карманов. Но я его недооценил. Кузен съездил к своей матери, давно махнувшей на него рукой, и занял у нее денег на собственное дело. И та дала, врал он талантливо. И даже нанял помещение, где открыл контору, предлагавшую… не смейтесь, услуги стряпчего. А первым клиентом там записан лорд, пожелавший выдать родичу доверенность на свободные действия со своим состоянием. Угадали, кто этот безумец? Ну да, я. Но узнал об этом только после того, как прибежал банковский курьер, посланный самым бдительным управляющим. И то, кассира, принимавшего чек, насторожила сумма, а не мое имя. Два других банка спокойно выдали деньги. В последний банк я успел послать стражу, но кузен туда не пошел. Видимо почуял неладное. Однако меня взбесила не потеря денег, их я засчитал ему в содержание, а то, как легко Аматтио провел чиновников. Хотя у него было десять лет, чтобы придумать сотни способов мошенничества. И еще два года необъявленной войны со мной, обходившейся мне с каждым днем все дороже. За это время я утратил не только спокойствие и вкус к развлечениям но и доверительное отношение друзей и знакомых, неосознанно связывавших меня с коварным кузеном.
Внушение служащим я устроил жёсткое, даже сам потом их жалел, но зато больше никто не смог получить деньги по липовым доверенностям. Ни фальшивые фаворитки, ни поддельный дед. А кузен в это время с размахом праздновал победу. И попутно устраивал мелкие пакости, то пошлет лакея в мою ресторацию за крабами, вроде как по моему приказу, то напишет доверенность на получение бочонка малийского рома. Как-то вечером управляющий ресторацией прибежал в самых расстроенных чувствах. Оказывается, кузен, якобы по моему разрешению, явился с целой толпой подхалимов и разогнал всех почтенных постоянных клиентов. Нужно было что-то делать… но вызывать дознавателей не хотелось. Стряпчие уже объяснили мне, что за такие хулиганские действия больше трех месяцев ссылки кузену не дадут, после того, как я простил ему украденные деньги. Хотя и поступить иначе просто не мог… все знакомые и без того смотрели на меня как на бесчувственного монстра, захапавшего все наследство, а брату на содержание пожалевшего несколько монет.
В ресторацию я прибыл в самый разгар веселья, незаметно вошел через черный вход. Вина лились будто вода, друзья кузена тащили из кухни миски с жареным мясом и соленьями, подружки плясали канкан. Подавальщиц не было видно, зато у двери в погреб караулили вооруженные повара.
– Лорд, – метнулся ко мне старший, – нам и года не хватит, чтобы за них расплатиться. Может, вызовем стражу?
– Не нужно, Бинк, – становил я давно знакомого повара, и шепнул еле слышно, – пособи вызвать его на спор. И приготовьте кувшин пунша. Все равно, какого, хоть того, какой пьет старичок в синем.
О пристрастиях лорда Иннера рассказал мне сам Бинк еще лет пять назад и тогда я просто посмеялся. А теперь собирался сжульничать… или еще хуже, хотя ни грана не был уверен в успехе. Повар смотрел на меня недоуменно всего пару секунд, потом хитро хихикнул и согласно кивнул.
– Если это то, о чем подумала я, – вдруг приоткрыла глаза Молли, – то ты просто сумасшедший.
– А если ты за это не выйдешь за меня замуж, то больше ничего не расскажу, – мгновенно нашелся Роб.
– Шантажист, – пожаловалась графине алхимичка, но ее глаза сияли счастьем.