— Ты меня точно ненавидишь, Марьяна? Или может всё куда хуже?
На его вопрос я могу не отвечать. За меня это делают багровые пятна, которыми покрывается декольте, шея, даже лицо.
Когда я снова толкаю Вадима в плечо, он отступает, позволяя себя обойти.
Я несусь в сторону двери, ругаясь про себя последними словами, и уже выходя, слышу брошенное в спину:
— Ужин не отменяется, Марьяна. Услышала?
Конечно, я не отвечаю. Только громко хлопаю дверью, а потом прижимаюсь к ней спиной.
Хочется сейчас одного: сломать себе какую-то конечность и слечь в больницу, потому что сегодняшний ужин с ним я не переживу.
Глава 22. Марьяна
Масло вовсю трещит, квартира в дыму. Одной рукой листом бумаги, разгоняю дым рядом с пожарным датчиком, второй набираю номер управляющей компании, чтобы сообщить, что если включится пожарная тревога, то она ложная. Не стоит эвакуировать из здания всех людей из-за того, что я не в состоянии даже утку приготовить.
— Ненавижу Титова! — ворчу, слушая в трубке длинные гудки.
На видео все просто так казалось. всего-то надо было замариновать утку, а духовка все за меня сделать должна была. бы в итоге…
Когда раздается звонок в дверь, я уже готова собирать чемоданы и отправиться в лечебный отпуск.
Я открываю дверь и ловлю удивленный взгляд Вадима. Он принюхивается и кривится.
— Что случилось? — я замечаю в его руке бутылку вина. Судя по одежде мужчины, в этот раз он тоже примчался ко мне сразу после работы. Окидывает меня взглядом с ног до головы, я запоздало вспоминаю, что на мне тонкий шелковый халат.
Затягиваю поясок потуже.
— мы остались без ужина. Я же говорила, что не умею готовить, — почему-то начинаю злится еще больше. Теперь уже на все и всех вокруг.
Мои слова Вадима, кажется, еще больше удивляют. Он не ждет приглашения.
Проходит в квартиру, останавливается напротив духовки, выключает ее. Открывает дверцу и едкий дым окружает его лицо.
Вадим начинает громко кашлять. Открывает окна и квартиру наполняет свежий воздух.
— Ты уснула что ли и забыла о еде? — спрашивает, скашивая в мою сторону недовольный взгляд. — Или специально это сделала? И что это за погром? Ты на десятерых готовила? — он кивком указывает на заставленную грязной посудой и остатками продуктов столешницу.
— Я же говорила, что не сильна в готовке. И я не шутила по этому поводу. Наш ужин обречен. Тебе лучше выбрать что-то другое в качестве оплаты своих услуг.
Я подхожу к нему, мне неловко от того, что Вадиму приходится хозяйничать на кухне, устраняя то, что я натворила. Молчу о том, что мне в принципе неловко перед ним после утреннего выступления и нашего поцелуя. Отчасти поэтому я сегодня по-настоящему старалась. Но есть непобедимые вещи. К примеру, моя кулинарная непригодность.
Он сгребает грязную посуду в мойку, я верчусь рядом. Он молчит, ничего не говорит, не показывает недовольства, не бросает в мою сторону шуточки. Потом открывает холодильник. Достает оттуда продукты. Находит в шкафчике чистую разделочную доску. Закатывает до локтя рукава белой рубашки и, к моему удивлению, принимается за готовку.
Я наблюдаю за ним и мне душно от чего-то становится. Взгляд оторвать не могу от того, как ловко он с ножом справляется. Как уверено действует. Его навыки готовки определенно в разы лучше моих.
— Помочь тебе чем-то? — спрашиваю тихо, сглатывая вязкую слюну.
Он поднимает на меня тяжелый взгляд. Раскаленную сковороду взбрызгивает маслом.
— Сиди и не двигайся.
Я вздыхаю. Открываю верхний шкафчик, тянусь за стаканом. И сразу же ощущаю на себе прожигающий взгляд мужчины. С запозданием вспоминаю, что я в коротком шелковом халатике, который задрался еще больше.
Лицо покрывается жаром, кота встречаюсь взглядом с Вадимом Я прокашливаюсь, открываю кран, набираю воды. Вздрагиваю, когда чувствую за спиной теплое мужское тело.
— Ты специально это делаешь? — шепот Вадима заставляет все тело покрыться мурашками. Пальцы дрожат, приходится сильнее сжать стакан, чтобы не выронить.