Читать книгу «Самгук саги Т.1. Летописи Силла» онлайн.

Зимой, в десятом месяце, [ван] лично совершил жертвоприношения в Священном дворце и объявил общую амнистию.

Зимой, в десятом месяце, правитель Коульбу Нынмун [прибыл в Корё] и отдался [под власть] Тхэчжо, но [Тхэчжо] возвратил его [назад] с ласковыми словами благодарности, потому что его крепость находилась вблизи от столицы Силла. В одиннадцатом месяце правитель Позднего Пэкче Чин Хвон направил в Корё в качестве заложника своего племянника Чинхо. Когда узнал об этом ван [Силла], он отправил посла, чтобы сказать /389/ Тхэчжо: «Чин Хвон крайне вероломен и лжив, поэтому нельзя с ним иметь добрых отношений». Тхэчжо согласился с этим.

Летом, в четвертом месяце, внезапно умер Чинхо. Считая, что он умышленно убит корёскими людьми, разгневанный [Чин] Хвон поднял войска и двинул их на Унчжин. Тхэчжо [тогда] отдал приказ по крепостям, чтобы они упорно оборонялись за [укрепленными] стенами, но не делали вылазок. Отправленный ваном [Силла] посол сказал: «Чин Хвон нарушил клятву и поднял войска, поэтому Небо не будет на его стороне, и если великий ван (т. е. Ван Гон) двинется в бой, то с первыми ударами [вашего] барабана Чин Хвон непременно потерпит полное поражение!» Обращаясь к послу, Тхэчжо ответил: «Я не боюсь [Чин] Хвона, а только жду, когда он переполнится злодеяниями и сам упадет».

Зимой, в первом месяце, Тхэчжо лично совершил поход на Пэкче[1013], а ван [Силла] выставил войска для оказания ему помощи. Во втором месяце помощник управляющего военным ведомством (пёнбу сиран) Чанбун был послан для подношения дани в Позднетанское царство, и император даровал Чанбуну звание ревизора (цзяньцзяо) и чиновника в ведомстве работ (гунбу шаншу), второму послу — нанчжуну (должность) военного ведомства (пёнбу), Пак Сульхону — звание чиновника правительственной канцелярии по совместительству (цзянь юйши чжунчэн), /390/ а советнику посольства — вонвэрану (должность) казенного ведомства (чханбу). Ли Чхунсику — звание младшего чиновника правительственной канцелярии по совместительству (цзяньшиюйши). В третьем месяце покачнулась пагода (храма) Хванёнса и наклонилась к северу. Тхэчжо лично разбил крепость Кынам[1014]. Указом [поздне]танского императора Минцзуна полновластный правитель [области] Канчжу (квончжи канчжуса)[1015] Ван Бонгю был произведен в звание почетного генерала (хуайхуа дачжанцзюнь).

Летом, в четвертом месяце, правитель [области] Канчжу Ван Бонгю направил посла Лим Она в Позднетанское царство для поднесения дани. Минцзун принял его в дворцовом зале Чжунсиндянь и выдал подарки. [В это время] отдались под власть Тхэчжо четыре поселения (Тольсан и другие), входившие в состав [владений] Канчжу[1016].

Осенью, в девятом месяце, Чин Хвон (правитель Хубэкче) напал на наши (силланские) войска в Коульбу. Ван попросил помощи от Тхэчжо (правителя Корё), и последний приказал своим военачальникам выставить десять тысяч сильных воинов, чтобы пойти на выручку. Но до того как прибыли эти войска на помощь, зимой, в одиннадцатом месяце, Чин Хвон внезапно вторгся в ванскую столицу. [В это время] ван с женами и сородичами гулял в павильоне Пхосокчжон, пировал и веселился, поэтому не заметил прихода вражеских войск. Охваченный паникой, не зная, что делать, ван с княгиней побежал в Задний дворец[1017], а родственники [вана] и сановные великие мужи, все [придворные] мужчины и женщины разбежались в разные стороны, /391/ чтобы найти где-нибудь спасение. И те, кто попал в руки разбойников, независимо от того, были ли они знатными или презренными, страшно перепугались и на коленях умоляли [врагов] взять в рабы (нобок), но не избежали [смерти]. Затем [Чин] Хвон дал волю своим войскам, которые почти дочиста разграбили все казенные и частные богатства. Сам он, расположившись во дворце, приказал своим приближенным разыскать вана. Когда ван, находившийся в Заднем дворце с несколькими женами и наложницами, был схвачен и приведен к войскам, [Чин Хвон] заставил его покончить с собой[1018], а затем он насильно вступил в сожительство с княгиней, а своим приближенным разрешил изнасиловать остальных жен и наложниц [вана]. Наконец он поставил одного из младших родственников[1019] вана ведать государственными делами. Это был ван Кёнсун.

Восшествие вана Кёнсуна

Звали его Пу, он был потомком великого вана Мунсона, сыном ичхана Хечжона. Матерью была великая княгиня Кеа. Взошел он на престол благодаря поддержке Чин Хвона, но, водворив прах прежнего вана в Западном зале, вместе с приближенными оплакивал его, а затем нарек [посмертным] титулом вана Кёнэ и похоронил его на вершине Хэмок Южной горы[1020]. Тхэчжо прислал посла, чтобы выразить соболезнование и совершить [поминальные] жертвоприношения. /392/

В одиннадцатом месяце покойный отец [вана] был возведен в сан великого вана Синхына, а мать — в сан великой княгини. В двенадцатом месяце[1021] Чин Хвон, вторгшись в округ Тэмок, сжег сложенные на полях хлеба.

Весной, в первом месяце, корёский военачальник Ким Сан вступил в сражение с разбойником из крепости Чхопхаль — Хынчжоном, но не смог победить его и погиб в бою.

Летом, в пятом месяце, правитель Канчжу Юмун отдался под власть Чин Хвона. В шестом месяце произошло землетрясение.

Осенью, в восьмом месяце, Чин Хвон приказал военачальнику Кванхыну построить крепость в Янсане, поэтому Тхэчжо повелел военачальнику крепости Мёнчжи взять войска и отогнать его. Чин Хвон (вернее, Кванхын), расположившись лагерем под стенами крепости Тэя, стал рассылать войска, которые срезали и забирали хлеба (рис) в округе Тэмок. Зимой, в десятом месяце, Чин Хвон с боем взял крепость Мугок[1022].

Летом, в шестом месяце, в Корё прибыл из Индии буддийский священник Махура.

Осенью, в седьмом месяце, Чин Хвон напал на Административный город [1023]. Вступивший в сражение против него корёский военачальник Хон Суль потерпел поражение и был убит. /393/ Правитель (чангун) области Сунчжу Вонбон[1024] отдался [под власть] Чин Хвона. Когда услышал об этом Тхэчжо, он очень разгневался, но, учитывая прежние заслуги Вонбона, простил его[1025] и только его город Сунчжу перевел (из областей) в разряд уездных[1026].

Зимой, в десятом месяце, Чин Хвон осадил уездный город Каын, но не смог взять его и ушел.

Весной, в первом месяце, правитель из крепости Тэам Сонпхиль отдался [под власть] Корё. Тхэчжо встретил его щедрыми церемониями и назвал «Почтенным отцом» Санбу[1027]. Прежде, когда Тхэчжо собирался установить добрые отношения с Силла, Сонпхиль склонил к этому [вана Силла], а теперь и вовсе отдался [под власть Корё], поэтому, учитывая его заслуги и преклонные годы, Тхэчжо выразил таким образом свою любовь и почтение. [В этом месяце] под горой Пёнсан в округе Кочхан в бою с Чин Хвоном Тхэчжо одержал крупную победу — было очень много убитых и взятых в плен [вражеских войск]. После этого под власть Тхэчжо сдались один за другим более тридцати округов и уездов Чин Хвона: Ёнан, Хагок, Чикмён, Сонсэн и др. Во втором месяце, когда Тхэчжо направил посла, чтобы известить об одержанной победе, ван [Силла] ответил согласно этикету и одновременно предложил [Тхэчжо] встретиться друг с другом.

Осенью, в девятом месяце, под власть Тхэчжо отдались все поселения приморских областей и округов[1028]. /394/

Весной, во втором месяце, Тхэчжо с пятьюдесятью всадниками прибыл в столичную область, чтобы навестить [силланского вана], и тогда ван вместе со всеми чиновниками вышел в предместье [города], чтобы встретить [гостя]. По прибытии во дворец, где происходила встреча, [гостю] был оказан самый сердечный прием — в дворцовом зале Имхэчжон было устроено угощение. Когда вино приобрело силу, ван сказал: «Из-за того что нет расположения Неба, я ввергнут в несчастные смуты, а Чин Хвон, который бесчинствует как только ему угодно, губит наше государство, и чем только выразить нашу скорбь?», и [с этими словами] он заплакал обильными слезами. Не смогли удержаться от слез все окружающие слуги, и Тхэчжо плакал от сострадания к нему и решил остаться на несколько декад. Когда он повернул свою карету в обратный путь, ван провожал его до крепости Хёльсон, а своего двоюродного брата Юрёма определил заложником и предложил последовать за его каретой. Сопровождающие Тхэчжо воины были до крайности честны и не тронули ни у кого ни единого волоса, поэтому жители города — и мужчины, и женщины — говорили друг другу с уважением: «Раньше приезд Чин Хвона был подобен нашествию шакалов и тигров, а ныне прибытие князя Вана похоже на встречу с родным отцом и матерью».

Осенью, в восьмом месяце, Тхэчжо прислал посла, который передал вану разноцветные парчовые ткани и верховую лошадь, а также /395/ с соответствующими различиями роздал ткани и шелка [силланским] чиновникам и военачальникам.

Весной, в первом месяце, произошло землетрясение.

Летом, в четвертом месяце, в [Поздне]танское царство направились для подношения дани в качестве посла заместитель управляющего исполнительным ведомством (чипса) Ким Буль и вторым послом чиновник канцелярии по приему гостей (сабингён) Ли Ю.

[Поздне]танский [император] Минцзун направил посла в Корё с указом [о признании правителем][1029].

Осенью, в девятом месяце, показалась звезда Ноинсон [1030]. Тогда же более тридцати округов и уездов, входящих в состав области Унчжу, отдались под власть Тхэчжо.

Зимой, в десятом месяце, когда земли во всех концах все убывали, становясь чужими владениями, а государство настолько ослабело и стало немощным, что не в состоянии было обеспечить свою безопасность, ван решил посоветоваться с приближенными и намеревался отдать свои земли под власть Тхэчжо, но мнения сановников [разошлись]: одни считали, что можно, а другие — нельзя. [Тогда] сын вана (наследник Маы) сказал: «Жизнь или гибель государств обязательно зависит от воли Неба, поэтому единственное, что нам остается делать, — это вместе с верными слугами и праведными воинами поднять дух народа и укреплять свое государство, /396/ и если нас совсем покинут силы, — тогда ничего не поделаешь. [А пока] разве можем вдруг передать в чужие руки алтари государства?» Но ван сказал: «Мы в таком одиночестве и опасности, что положение уже непоправимо, нельзя ни усилиться [как прежде], ни сойти на нет так быстро, поэтому я не могу допустить того, чтобы [напрасно] покрыл землю печенью и мозгами (т. е. погибал) безвинный народ», и тотчас же повелел сирану Ким Бонхю направиться с письмом к Тхэчжо и просить о принятии под свою власть. Сын вана в слезах простился с ваном и немедленно удалился на гору Кэголь, где он построил себе жилье возле скалы и провел свою жизнь, одеваясь в конопляные платья и питаясь травой. В одиннадцатом месяце, получив письмо вана [об отдаче в подданство], Тхэчжо направил главного министра Ван Чхоля со спутниками, чтобы встретить вана. Собрав всех своих слуг, ван покинул свою столицу и направился к Тхэчжо. На протяжении тридцати ли тянулись роскошные кареты и редкостные лошади, и всю дорогу запруживали толпы (сопровождающих), а зрители напоминали [непрерывную] стену. Тхэчжо выехал за город, чтобы встретить и приветствовать [вана], которому затем даровал один лучший дом в восточной части дворцового города[1031] и выдал замуж [свою] старшую дочь, княжну Наннанскую. В двенадцатом месяце он был произведен в сан князя Чонсын, который был выше наследника престола, и ему было выдано жалованье в одну тысячу сок [зерна]. /397/ Все последовавшие [за ваном] чиновники и военачальники получили службу (с жалованьем), а Силла была переименована в область Кёнчжу, чтобы превратить в кормление (сигып) для князя. Как только Силла отдалась [под власть Корё], крайне обрадованный Тхэчжо, устроив пышную встречу, через [своего человека] передал [вану]: «То, что сейчас ван передал мне свое государство, является величайшим даром, поэтому, чтобы увековечить нашу дружбу родственными узами, хочу жениться на представительнице вашего дома (рода)». [Ван] ответил: «Мой дядя чапкан[1032] Окрём, управляющий округом Тэя, имеет дочь несравненных добродетелей и красоты, а помимо нее нет никого, кто мог бы наладить внутренние (дворцовые) дела». Тхэчжо вскоре женился на ней, и у него родился сын, который [впоследствии] стал отцом вана Хёнчжона[1033] и был возведен в сан Анчжон. Вплоть до Кёнчжона[1034], великого вана Хонхва, в качестве супруги вана [в Коре] брались дочери князя Чонсына, и в соответствии с этим князь Чонсын возводился в сан «почтенного отца-повелителя» (санбурён). Князь [Чонсын] скончался в четвертом году[1035] от основания государства великих Сунов, цикла муин, и нарекли его [посмертным] титулом Кёнсун <некоторые называют Хёэ>.

Время от Основателя [Силла] до этих пор люди государства делят на три периода: [период] правления первых двадцати восьми ванов до вана Чиндока называют древней эпохой, /398/ [период] правления восьми ванов, от вана Мурёля до вана Хегона, — средней эпохой и [период] правления двадцати ванов, от вана Сэндока до вана Кёнсуна, — поздней эпохой[1036].

Силланские роды Пак и Сок, [по рассказам], появились от яйца, а род Ким упал с неба в золотом ящике или, как говорят иногда, приехал в золотой колеснице. Все это слишком странно и поэтому не может быть принято на веру, но они из поколения в поколение передаются как правдивые рассказы.

В годы Чжэнхэ[1037], когда наше (т. е. корёское) правительство направило сансо (должность) Ли Чаряна ко двору Сун для подношения дани, а слуга Бусик последовал за ним для исполнения обязанности письмоводителя Мунхана, по прибытии в Юшэньгуань он увидел зал (храм), где стояло изображение духа-женщины. Сопровождающий чиновник (гуаньбан) сюэши Ван Фу спросил: «А знаете ли вы, что это дух вашей страны? — а затем рассказал: — В старину в доме одного императора зачала незамужняя девушка, и, чтобы не вызвать подозрений людей, она [села на корабль] и по морю прибыла в Чинхан[1038], где родила сына, ставшего первым правителем Восточных заморских земель (Кореи), а дочь императора превратилась в духа земли и вечно обитает на горе Сондосан [1039], и вот ее изображение»[1040]. Слуга (я) видел еще /399/ в сочиненном послом Великого Сунского государства Ван Сяном «Тексте молитвы при жертвоприношении святой матери — Восточной богине» фразу о том, что «Святая мать основала это государство», а также узнал о том, что именно «Восточная богиня» является Духом горы Сондосан, но не узнал о том, в какое время сын ее являлся ваном[1041]. Однако если мы теперь обратимся [мысленно] к тем, кто правил в самом начале[1042], то сами они были очень скромны, великодушны в отношении к людям, немногочисленными были учрежденные ими чины, правление их отличалось простотой, они преданно служили Серединному государству, их послы, привозившие дань, непрерывно пересекали моря и горы, дети их (прежних правителей) постоянно посылались для проживания при дворе [императора] и обучения в Государственной школе. [Так], под воздействием совершенных и мудрых нравов [Серединного государства], изменив первобытные обычаи, [Силла] стала государством с нравственными понятиями, а затем при помощи военного могущества императора умиротворила Пэкче и Когурё, приобрела их земли, превратив в свои округа и уезды, и, можно сказать, достигла процветания. Но, почитая законы Будды, [в Силла] не усмотрели их гибельных последствий, поэтому по ее [городам] и деревням протянулись пагоды и алтари, а простой народ убегал в монахи, все более уменьшалось число солдат и крестьян, государство слабело с каждым днем. И разве могло оно обойтись без смут /400/ и избежать своей гибели?![1043]. И к тому же в это время [ван] Кёнэ предался необузданным увеселениям. И когда с приближенными к себе придворными он выехал на гулянье в [загородный павильон] Пхосокчжон, за пьяным пиршеством он даже не заметил прихода Чин Хвона. Получилось точь-в-точь как когда-то: «У ворот Хань Цзин-ху[1044], а на башне Чжан Ли-хуа»[1045].

Что же касается того, что Кёнсун вручил свою судьбу Тхэчжо, то хотя это было сделано из-за безвыходности положения, оно все-таки заслуживает похвалы. Если бы он оказал сопротивление войскам [корёского] вана и вступил в отчаянную смертельную схватку, истощая все силы и доводя до падения своей власти, то неизбежно привел бы к гибели свои род и причинил бы [неописуемые] беды безвинному народу. Но, не дожидаясь, когда последует объявление войны, он передал во власть [корёского Тхэчжо] свою запечатанную казну и занесенные в реестры округа и уезды, и тем обрел он огромные заслуги перед царствующим домом (Корё), совершил великое благодеяние для живущего (т. е. спасенного от гибели) народа. То, что в старину, в эпоху пяти [древних] княжеств, повелитель У и Юе (названия древнекитайских княжеств) Цяньши передал их правителю княжества Сун, Сочжачхом[1046] как-то назвал верноподданностью, но [описанные] теперь заслуги и добродетели [вана] Силла далеко превосходят ее. У нашего [корёского] Основателя — Тхэчжо было множество жен и наложниц, и также обширным и многочисленным было его потомство, но Хёнчжон (восьмой ван Коре), являвшийся потомком ванов Силла по материнской линии, взошел на драгоценный престол, и после этого [линию] правителей /401/ все продолжали его потомки. Это ли не является вознаграждением за сокровенные добродетели [вана Кёнсуна]?

[1013] В Корёса (***) сообщается, что Тхэчжо «лично участвовал в походе на пэкческую (крепость) Ёнчжу (теперь волость Ёнгун в уезде Пхунчхон) и взял ее».

[1014] Крепость Кынам (теперь волость Санян уезда Мунгён), — вероятно, одно из тех самостоятельных феодальных владений, которое не хотело признавать сюзеренитета правителя Корё — Ван Гона. В Корёса Кынам назван Кынпхум, но иероглиф ***(пхум) представлял ошибочную передачу иероглифа *** (ам).

[1015] Ван Бонгю, вероятно, получил титул полновластного правителя от императора Позднетанского царства.

[1016] В Корёса (***) сообщается, что Ван Гон направил военачальников морских сил Ёнчхана и Нынсика во главе войск и кораблей, которые, заняв в Канчжу селения Чонисан, Нопха, Пхёнсосан и Тольсан, вернулись с добычей и пленными.

[1017] В «Биографии Чин Хвона» (Самкук саги, кн. 50) и в Корёса (там же) указывается, что это был уединенный дворец, находившийся к югу от города.

[1018] По «Биографии Чин Хвона» (Самкук саги, кн. 50), где сказано: «заставил людей схватить вана, вывести вперед и убить», можно заключить, что он был убит.

[1019] В Корёса (***) сказано, что он был младшим братом вана от побочной (второстепенной) жены.

[1020] Одинокий холм в Наммёнбэри в современном Кёнчжу считается могилой этого пана.

[1021] По Корёса (***), этот факт отнесен к девятому месяцу.

[1022] В «Биографии Чин Хвона» (Самкук саги, кн. 50) Мугок назван Пугок (***); отсюда можно заключить, что в древние времена *** и *** имели одинаковое чтение.

[1023] Теперь — уезд Ысон.

[1024] Вонбон был, вероятно, одним из самостоятельных феодалов того времени. Это имя уже упоминалось раньше (см. шестой год правления вана Кёнмёна).

[1025] В период острого соперничества между двумя наиболее сильными из феодальных властителей — правителем Хубэкче (Чин Хвоном) и правителем Корё (Ван Гоном), каждый из которых стремился собрать побольше вассалов и стать во главе складывающейся новой феодальной иерархии, правитель Корё (Тхэчжо Ван Гон) не хотел, видимо, обострять отношения с отпавшим вассалом Вонбоном, исходя из тактических соображений и надеясь еще перетянуть его от Чин Хвона на свою сторону.

[1026] В «Биографии Чин Хвона» указано, что «область Сунчжу была переименована в уезд Хачжи», следовательно, было восстановлено прежнее название владения Вонбона, находившегося в современной волости Пхунсан уезда Андон.

[1027] Выражение заимствовано из древней китайской литературы. Чжоуский Уван назвал своего заслуженного сановника Лю Шана «почтенным отцом и учителем (***).

[1028] В Корёса (***) указывается: «Всего более ста десяти крепостей, находящихся [на пространстве] от Мёнчжу (теперь Каннын) до Хынребу (около современного Ульсана)».

[1029] Как видно из этого сообщения (подробности в Корёса, ***), власть вана Силла давно стала призрачной, а гегемония среди корейских феодалов перешла к правителю Корё Ван Гону.

[1030] Звезда Старика; очевидно, Южная Полярная звезда.

[1031] В Корёса (***) указывается, что это был дворец Рюхвагун.

[1032] Чапкан (***) другое обозначение чапчхана, чина третьей степени.

[1033] Хёнчжон (1010—1031) — восьмой ван в Корё, внук основателя династии Ван Гона.

[1034] Кёнчжон (976—986) — пятый правитель Корё, внук основателя династии Ван Гона.

[1035] По Самкук юса (кн. 2), он умер не в четвертом, а в третьем году основания Сунского государства, или в третьем году правления сунского Тайцзуна (т. е. в 978 г.).

[1036] Изложенное здесь представляет, вероятно, одну из ранних наметок периодизации истории Силла, восходящую к временам существования этого государства. В пятой книге (раздел восьмого года правления вана Чиндока) имеется запись о том, что двадцать восемь ванов — от основателя Хёккосе до вана Чиндок — люди государства называли сонголь (священная кость), а [остальных] — от вана Мурёля до [самого] последнего — чинголь (истинная кость). Периодизация связана, таким образом, с пониманием сущности сонголь и чинголь (см. прим. 45 и 52 к кн. 5), причем период сонголь был временем, когда ванский род считался по мужской и женской линии, а период чинголь — временем, когда он считался только по мужской линии. Следовательно, уже в основе этой древней периодизации можно усмотреть различные этапы в социальном развитии Силла. И далее, в среднем периоде, который связывается с линией правителей из рода Ким — вана Мурёля и его непосредственных потомков (см. Ли Бёндо, ч. II, стр. 473), — можно усмотреть время могущества централизованного государства Силла, тогда как последний период является временем его ослабления и падения в результате развития центробежных тенденций, явно обусловленных ростом крупного феодального землевладения.

[1037] Чжэнхэ (1111—1117) — девиз правления сунского императора Хуйцзуна.

[1038] О Чинхане см. прим. 5 к кн. 1.

[1039] Буквально: «гора духов».

[1040] Эта легенда с некоторыми дополнениями воспроизведена в Самкук юса (кн. 5, ***). Ли Бёндо (ч. II, стр. 475) полагает, что миф о горных духах, издавна существовавший в Корее, мог получить связь с Китаем лишь в обработке человека, проникнутого китаефильским сознанием или происходившего из Кореи и жившего в Китае. Во всяком случае Ким Бусик приводит ее для того, чтобы показать исконные связи Кореи с Китаем.

[1041] Здесь Ким Бусик несомненно отличает легендарное от исторического и не стремится приурочивать легенду к какому-либо определенному времени.

[1042] Рассказывая о первобытных временах, когда не было монархической власти, Ким Бусик все же переносит в прошлое свои представления о монархическом образе правления.

[1043] Как видно из сказанного, причину гибели силланского государства Ким Бусик видит в чрезмерном распространении буддизма, в росте влияния буддийских монастырей. Но рост буддийских монастырей тогда был связан с общим процессом роста на местах крупного феодального землевладения, подтачивавшего силы центрального правительства Силла.

[1044] Здесь судьба силланского вана Кёнэ сравнивается с судьбой последнего правителя (хоучжу) династии Чэнь (***) — Шу-бао. Полководец Суйской династии Хань Цэинь-ху, захвативший Цзинлин (теперь Нанкин), ворвался во дворец правителя через ворота Наньимынь и схватил Шу-бао, который попытался спрятаться в колодце. Рассказ об этом содержится в ***.

[1045] Чжан Ли-хуа была любимой женой последнего чэньского правителя, постоянно сопровождавшей его в разгульных пирах. Когда вместе с Шу-бао она попала в руки суйских войск, Ян Гуан (будущий Яньди) приказал отрубить ей голову и повесить на башне (дворцового?) моста.

[1046] Сочжачхом — кличка (***) автора «Исторических записей...» Ким Бусика.