Читать книгу «Самгук саги Т.1. Летописи Силла» онлайн.

В третьем году Цзяньфэн (668 г.)[654]тэгам Ким Бога, посланный морем [в Ляодун], чтобы узнать о местонахождении [войск] князя Инь, получил распоряжение о том, чтобы силланские войска направились в Пхеньян. В пятом месяце [того года] с прибытием [танского] министра правой руки Лю [Жень-Гуя] вместе [с его войсками] силланские войска были отправлены в Пхеньян, а некто (я) также направился в область Хансончжу, чтобы произвести осмотр войск. В то время когда союзные (киданьские) и ханьские (танские) армии стояли вместе в Сасу, а Намгон (первый министр в Когурё) вывел свои войска, чтобы дать решающее сражение, стоявшие в авангарде силланские войска одни первыми [напали и] разгромили главные позиции [когурёских войск] и вызвали упадок духа и растерянность в Пхеньяне. Затем князь Инь, взяв пятьсот человек быстрой силланской конницы, ворвался первым в ворота крепости и добился падения Пхеньяна, чем завоевал великие заслуги. Тогда воины Силла говорили: «Прошло уже девять /234/ лет с начала войны, которая истощила человеческие силы, но в конце концов усмирены оба государства, и теперь свершились, наконец, долгие чаяния многих поколений, поэтому [наше] государство обязательно должно быть облагодетельствовано за свою верность до конца, а люди должны быть награждены соответственно их заслугам». [Однако] князь Инь проговорился, сказав, что «то, что прежде Силла нарушала свои военные обязательства, тоже должно быть принято в расчет». После того как воины Силла услышали эти слова, среди них еще больше росла встревоженность. А когда известные своими подвигами силланские военачальники по особому предписанию явились в императорскую столицу, им сказали, что в Силла нет ни одного человека, у которого были бы заслуги. С возвращением этих военачальников еще больше возросло волнение народа. А крепость Пирёль, которая искони являлась силланской, но была захвачена [государством] Ко[гу]рё, Силла вернула себе спустя тридцать с лишним лет и, переселив туда народ, установила чиновников для управления и охраны ее, но [император] отнял ее у нас и передал Ко[гу]рё. От усмирения Пэкче до покорения Ко[гу]рё Силла сохраняла верность и прилагала все усилия, чтобы усердно служить [Танскому] государству, поэтому мы не знали, вследствие какой [нашей] вины оно покидает [нас] так внезапно. Несмотря на подобную незаслуженную обиду, мы ни в коем случае не имели даже помысла о мятеже или непокорности. В первом году Цзунчжан (668 г.) Пэкче[655] переставило отметки и изменило границы, /235/ обусловленные договором, захватывало наши поля, заманивало и уводило наших ноби[656] и подданных, которых скрывали во внутренних районах и отказывались возвращать, несмотря на неоднократные [наши] настойчивые требования. Ходят также слухи о том, что [Танское] государство подготавливает корабли под предлогом организации похода в Японию, а в действительности имея намерение ударить по Силла. Народ, который слышит об этом, охвачен тревожным беспокойством. И затем [танские представители в Унчжине] собирались выдать пэкческую девушку замуж за силланского правителя (тодок) в Хансоне Пак Тою, чтобы в сговоре с ним украсть силланское вооружение и напасть на земли этой области, но этот заговор не удался, потому что вовремя раскрыли дело и отрубили голову Тою.

В первом году Сяньхэн[657], когда в шестом месяце поднялся мятеж Ко[гу]рё и были перебиты все ханьские чиновники, Силла тотчас же решила послать войска, но предварительно известила Унчжин в [следующих] словах: «Ко[гу]рё восстало, поэтому нельзя не подавлять [его], и мы (т. е. Силла и Пэкче), одинаково являющиеся слугами императора, должны покарать этих злонамеренных разбойников. А вопрос об отправке войск нуждается в обсуждении и посему просим прислать к нам чиновника, с которым можно было бы обсудить [наши] планы». Прибывший сюда пэкческий сыма Мигун во время переговоров заявил, /236/ что с отправкой войск можно опасаться возникновения взаимных подозрений друг к другу, поэтому необходимо повелеть чиновникам обеих сторон обменяться заложниками. Так, посланный в [административный] город [силланский чиновник] Ким Юдун и пэкческий чубусу из города (Унчжин) Ми Чжангви обсудили вопрос об обмене заложниками, и Пэкче согласилось обменяться заложниками, но, несмотря на это, собрав войска в крепости [Унчжин], [люди Пэкче] по ночам стали выходить из крепости и нападать на прибывшие сюда [наши] войска. В седьмом месяце [того же года] вернувшийся из поездки ко двору [императора] посол Ким Хымсун [привез повеление] о необходимости произвести разграничение земель [обоих государств] согласно показаниям карт и полностью возвратить Пэкче все его бывшие владения. Хуанхэ еще не стала [узкой], как пояс, а Тайшань маленькой, как точильный камень[658], но, [изменив слову], в какие-нибудь три-четыре года, то дают нам, то отнимают у нас, поэтому народ Силла, утратив все прежние [радужные] надежды, стал говорить: «Силла и Пэкче в течение многих поколений являются смертельными врагами, и если теперь посмотреть на положение Пэкче, то оно ничем не отличается от [возникшего здесь] отдельного государства, а через сотню лет поглощенные им наши потомки могут совершенно исчезнуть». Силла уже является областью (провинцией) [Танского] государства, поэтому нельзя [допустить] разделения ее на два государства, и во избежание плохих последствий в будущем она хочет долго пребывать в составе одного государства [Тан]. В девятом месяце прошлого года нами был отправлен посол, /237/ чтобы довести до [императора] письмо, в котором подробно излагались эти обстоятельства, но застигнутый бурным течением [на море] [посол] вернулся с дороги. Еще раз был снаряжен посол, но и он также не смог достичь цели. А после этого нельзя было никак оповестить императора из-за [установившихся на море] холодных ветров и быстрых волн. А Пэкче в своем донесении императору сообщило ложь о том, что будто Силла подняла мятеж. Утратившая сначала репутацию верного слуги, а затем оклеветанная Пэкче в измене, Силла, увы, не имела возможности выразить свою преданность, так как до священного слуха императора ежедневно доходила всякая клевета, но ни разу до сих пор не могли дойти [изъявления] нашей неизменной верности. С прибытием посланца Имюна я получил ваше письмо и узнал, что вы, командующий (цунгуан), совершили к нам длительное морское путешествие, подвергая себя опасностям ветров и волн. Порядок требовал того, чтобы навстречу был выслан наш посланец, а также были доставлены [для войск] вино и мясо, но, живя в отдаленном захолустье, мы не смогли соблюсти всех приличий и упустили время для [торжественной] встречи, поэтому просим [извинить нас] и не считать, что это было сделано с умыслом. По прочтении присланного [танским] командующим письма, в котором Силла от начала до конца обвиняется в измене, нас глубоко потрясло то, что все эти обвинения не соответствуют истине, и, хотя мы боимся упреков за грех перечисления своих собственных заслуг, но, считая также несчастьем брать на себя вину с закрытым ртом, решили здесь в кратком изложении отвергнуть все несправедливые обвинения и заверить в том, что мы не являемся бунтовщиками. Увы! [Как не сожалеть о том, что] государство [Тан], вместо того чтобы отправить одного посла, который мог бы выяснить все положение дел, /238/ прислало десятки тысяч людей, которые готовы перевернуть все до основания, а его башенные (военные) корабли, покрывшие все синее море, стоят, сгрудившись у устья реки, что они, опираясь на этот [пэкческий] Унчжин, готовы покорить нашу Силла. Пока не были умиротворены оба государства (Когурё и Пэкче), мы постоянно несли все тяготы труда [в борьбе с ними], но теперь, когда искоренены дикие звери, взамен видим притеснения и насилия от того, кто нас должен бы кормить. Вражеский осколок (остаток) — Пэкче удостаивается награды Юнчи[659], а принесшая жертвы Китаю (Хань) Силла встретила смерть Дингуна[660]. Даже тогда, когда солнечный свет не обращает своих лучей, подсолнух и соевые листья своими помыслами как будто тянутся к светилу. Поэтому неужели [танский] командующий[661], который обладает выдающимися качествами героя и воплощает в себе высокие добродетели полководца и государственного мужа (министра), совмещая в себе все семь добродетелей[662] и обнимая все девять познаний[663], совершая справедливое небесное правосудие, будет понапрасну наказывать безвинных. Надеясь, что небесные войска не выступят в бой прежде, чем не будет выяснена истина, настоящим письмом мы стремимся заверить, что мы не бунтуем, и просим, чтобы командующий лично обследовал действительное положение и подробно изложил в докладе императору. Сказал... правитель и военачальник области Керим, главнокомандующий (дачжанцзюнь) левой гвардией, кайфу итун саньсы, старший столп государства (шан чжуго)[664], ван Силла Ким Попмин».

Тогда же была учреждена область Собури[665], /239/ а правителем (тодок) ее назначен ачхан Чинван.

В девятом месяце[666] танский военачальник (чжанцзюнь) Гао Кань во главе сорокатысячной союзной (мальгальской) армии прибыл в Пхеньян, где углубил рвы и поднял повыше стены, а оттуда затем вторгся в Тэбан[667]. Зимой, 6-го числа десятого месяца, [силланские войска] разбили семьдесят танских транспортных кораблей и захватили младшего военачальника (ланчжан), князя (ху) Кем Идэ (очевидно, происходил из Когурё) со ста воинами. Нельзя было сосчитать утонувших и погибших. Наибольшие заслуги [в этом бою] имел кыпчхан Танчхон, и ему пожалован чин сачхана.

Весной, в первом месяце, ван направил военачальника для нападения на пэкческую крепость Косон[668] и занял ее. Во втором месяце было совершено нападение на пэкческую крепость Карим, но взять ее не удалось. Осенью, в седьмом месяце, десятитысячные [союзные, мальгальские?] войска под командованием танского военачальника Гао Бао [669] и тридцатитысячные [союзные, киданьские?] войска под предводительством [танского] военачальника Ли Цзинь-сина одновременно прибыли в Пхеньян и расположились там, образовав восемь лагерей, а в восьмом месяце они напали и захватили крепости Ханси и Маып[670]. Затем, когда они продвинули дальше войска и расположились лагерем на расстоянии примерно 500 по от крепости Пэксу, наши (силланские) и когурёские (восставшие) войска вступили [с ними] в схватку и отрубили несколько /240/ тысяч голов. Гао Бао и другие [с войсками] отступили, и их преследовали до Сокмуна[671], где произошло сражение, и наши войска потерпели поражение. Там погибли тэачхан Хёчхон, сачханы Ымун и Сансе, ачханы Нынсин и Дусон, ильгильчханы Аннахам и Янсин и другие. В области (чжу) Хансан [тогда] построена крепость Чучжан[672] окружностью в 4360 по.

В девятом месяце семь комет появились с северной стороны. В недавнем прошлом вследствие того, что Пэкче [673] жаловалось перед Танским государством и просило о присылке войск против нас, положение стало критическим, поэтому ван, не имея возможности обратиться к императору, вывел свои войска для оказания отпора, чем заслужил вину перед великой династией [Тан]. Поэтому [ко двору императора] были посланы кыпчхан Вончхон, нама Пёнсан, а также находившийся в плену младший военачальник войск и кораблей князь (ху) Кём Идэ, лайчжоуский сыма Ван Е, бэнлечжоуский чжанши Ван И, сыма Унчжуской провинции Ми-гун, чынсанский сыма Попчхон со ста семьюдесятью солдатами, чтобы передать письмо, в котором [ван] в следующих словах умолял прощение за вину:

«Некто (я) ваш слуга приносит покаяние в смертном грехе.

Прежде, когда страшная опасность угрожала вашему слуге падением, он издалека (от Китая) получал [желанную] помощь и находил спасение /241/ от гибели. Если бы даже я стер в порошок свое тело, разбив все кости, этого было бы недостаточно, чтобы отблагодарить за ваши величайшие милости, и если бы даже я разбил себе голову, чтобы превратить ее в пепел и пыль, разве смог бы отплатить вполне за все ваши милостивые благодеяния. Но ввиду того что наш кровный враг — Пэкче, покушаясь на окраинные земли вашего слуги, призвал небесные (танские) войска, чтобы погубить вашего слугу и смыть позор [своих прежних поражений], ваш слуга, [опасаясь возможности] своей гибели, сам попытался отстоять свою жизнь и этим незаслуженно навлек на себя имя коварного мятежника и обрел такую вину, за которую трудно было бы простить. Ваш слуга опасается, что если бы он принял смертельную кару, не объяснив прежде истинного смысла происшедшего, то и живым считался бы вероломным и преступным слугой, а после смерти превратился бы в злого демона неблагодарности. Поэтому он осмеливается доложить письменно положение дел и со страхом смертельной опасности обращается к высочайшему вниманию с покорнейшей надеждой хоть немного склонить священный слух [императора к своим словам] для выяснения истины. В течение многих поколений ваш слуга исправно поставлял дань, но только в самое последнее время из-за Пэкче допустил перерыв в поставке дани, чем заставил священного императора высказать [гневные] слова и дать приказ генералам о наказании за проступок вашего слуги. Мало было бы одной смерти для наказания его вины, не хватило бы бамбука на горе Наньшан[674] для того, чтобы описать всю вину [вашего слуги], недостаточно было бы лесов Баое, чтобы изготовить колодки [для его наказания]. Если бы даже могла возникнуть затопленная пустыня на месте алтарей предков и государства, а тело свое пришлось бы изрубить и истерзать, ваш слуга с радостным сердцем примет свою казнь, когда [император] выслушает его дело и рассудит лично. Ваш слуга свой приговор выслушает покорно, [держа] возле себя гроб и похоронные дроги, [стоя] с невысохшей от мокрой земли (посыпанной в знак раскаяния) головой, с кровавыми слезами, ожидая /242/ императорского [решения]. Он осмеливается думать, что ваше императорское величество ясностью равно солнцу и месяцу, и благодатными лучами ваших добродетелей освещаются все уголки, а добродетели ваши связаны с небом и землей, и все живое — и животные и растения — испытывают их благодеяния: ваша добродетельная любовь к живому далеко простирается вплоть до [самых маленьких] насекомых, а милосердие и ненависть к уничтожению (казням) распространяется даже на перелетных птиц и плавающих рыб. И если бы в своем снисхождении простили вину [вашего слуги] и оказали милость сохранением ему жизни, то даже год смерти ему показался бы радостным днем рождения. Хотя и не надеется на исполнение своего желания, но [слуга] осмеливается изложить то, что думает, и с чувством величайшей вины (достойной казни мечом), с благоговейной почтительностью отправляет он Вончхона и других, чтобы преподнести это послание и умолить о прощении вины, а также выслушать с покорностью высочайшее повеление. Еще и еще раз я покорно склоняю голову, [тысячу раз] каясь в своем смертном грехе». Одновременно отправили подношения: тридцать три тысячи пятьсот пхун (фынь) серебра, тридцать три тысячи пхун меди, четыреста иголок, пятьсот двадцать пхун ухвана (нюхуан — лекарство), сто двадцать пхун золота, шесть кусков [тонкой] сорокасынной[675] ткани и шестьдесят кусков тридцатисынной ткани. Зерно в этом году было очень дорогим, и люди голодали.

Весной, в первом месяце, большая звезда (метеорит?) упала между храмом Хванёнса и Городом пребывания (Чжэсон)[676], /243/ Кансу произведен в сачханы, и [определено] выдавать [ему] ежегодно по двести соков [неочищенного] риса (в качестве жалованья). Во втором месяце достроена (увеличена) крепость Сохёнсан[677]. Летом, в шестом месяце, убили тигра, забравшегося во двор Большого дворца (в Кымсоне).

Осенью, в седьмом месяце 1-го числа, скончался [Ким] Юсин. [В том же месяце] ачхан Тэтхо замыслил измену, чтобы перейти на сторону [государства] Тан, но дело раскрылось, и он был предан казни, а семейство его обращено в подлое состояние[678].

В восьмом месяце пхачжинчхан Чхонгван назначен министром-чунси. Произведено увеличение (расширение) крепости Сарёльсан.

В девятом месяце возведены крепости Куквон <древняя Вачжан>, Пукхёнсан, Сомун, Исаи, Чуян <некоторые называют Чирам> в области Суяк, Чучжам в округе Тальхам, а также горная крепость храма Манхынса в области Корёль и крепость Кольчжэнхён в области Самян. Ван отправил сто военных кораблей под командованием тэачхана Чхольчхона и других, чтобы нести охрану [у побережья] Западного моря (Желтого моря). Танские войска вместе с войсками Мохэ (Мальгаль) и киданей вторглись [в это время] в северные пределы, но наши войска победили их в девяти сражениях, убив свыше двух тысяч человек. Невозможно было сосчитать, сколько погибло из танских войск, утонув в двух реках — Хоро и Ванбон.

Зимой [этого же года] танские войска напали и захватили когурёскую /244/ крепость Учжам, киданьские и мохэские (мальгальские) войска напали и разрушили когурёские крепости Тэян и Тончжа. [В этом году] впервые учреждены должности вэсачжон (делоправителей)[679] по два человека в областях (чжу) и по одному человеку в округах (кун). Раньше, в период правления вана Тхэчжон, с покорением Пэкче были упразднены охранные войска, но теперь они снова восстанавливаются.

Весной, в первом месяце, вернулся находившийся при [дворе] Танов и обучившийся [там] календарному искусству (т. е. астрономии) тэнама Токпок и ввел новую систему летосчисления. Ван принял [под свое покровительство] население Когурё, восставшее [против Танской империи], а заняв бывшие пэкческие владения, назначил туда чиновников для охраны их, поэтому крайне разгневанный танский [император] Гаоцзун издал указ об отрешении вана от всех [танских] чинов. Брат [силланского] вана, «внешний (почетный) военачальник подвижной гвардии правого крыла и князь округа Линхай», [Ким] Инмун, который в это время находился в [танской] столице, был провозглашен ваном Силла и отправлен на родину. И для усмирения Силла [одновременно] были снаряжены войска. Главнокомандующим (дацунгуан) войсками провинции Керим (т. е. Силла) был назначен цзаошуцзы тунчжун шувэнься третьей степени Лю Жень-гуй, а заместителями его — вэйвэйцин Ли Би и «великий военачальник войск правого крыла» (юлинцзюнь дачжанцзюнь) Ли Цзинь-син.

Во втором месяце на дворцовой земле были вырыты /245/ водоемы и сделаны [искусственные] горы, чтобы посадить цветы и травы, а также разводить ценные породы птиц и удивительных зверей[680].

Осенью, в седьмом месяце, бурей разрушен павильон Будды в храме Хванёнса. В восьмом месяце состоялся большой смотр [войск] у подножия горы Сохёнсан.

В девятом месяце буддийский священник Ыан назначен министром-тэсосон, а Ансын провозглашен ваном Подок. <В десятом году [правления Мунму] Ансын был возведен ваном Когурё, а теперь произошло повторное провозглашение. Смысл слова «Подок» неизвестен — означало ли оно отдавшегося под покровительство или название местности>. Отправившись на гору перед храмом Ёнмёса, где был устроен смотр войскам, [ван] наблюдал за военным искусством шести отрядов[681] ачхана Соль Сучжина.

Весной, в первом месяце, отлили из меди печати и роздали всем [столичным] учреждениям, а также [управлениям] областей и округов. Во втором месяце Лю Жень-гуй разбил наши войска у крепости Чильчжун и увел обратно (в Китай) свои войска, и по указу [императора] Ли Цзинь-син назначен главнокомандующим [войсками] усмирения в Андоне и управителем этого района. Ван в связи с этим отправил посла с дарами, чтобы просить о прощении вины. Император простил и возвратил вану [все] чины. Ким Инмун с полдороги возвратился [в Китай], где был восстановлен в звании князя Линьхайского округа (Линьхай цзюньгун).

Тем временем [силланцы] заняли много пэкческих земель, простирали свои области и округа вплоть до южных районов Когурё, /246/ а при известиях о выступлении танских, киданьских и мальгальских войск выставили девять армий для встречи их.

Осенью, в девятом месяце, [танский военачальник] Сюе Жень-гуй, воспользовавшись тем, что у себя на родине (в Силла) был казнен Ким Чинчжу — отец [Ким] Пхунхуна, находившегося в качестве учащегося на пребывании (т. е. заложника) при танском дворе, взял Пхунхуна проводником и напал на крепость Чхонсон (Пэксу)[682]. Мунхун и другие наши военачальники дали бой и одержали победу над ним, отрубив [в бою] тысячу четыреста голов и взяв сорок военных кораблей. Вследствие того, что [Сюе] Жень-гуй [поспешно] снял осаду и бежал, [наши войска] приобрели (в качестве трофеев) одну тысячу боевых коней. 29-го числа [этого месяца], когда Ли Цзинь-син во главе двухсоттысячной армии расположился лагерем в крепости Мэчхо[683], наши войска напали на нее и обратили в бегство, взяв при этом тридцать тысяч триста восемьдесят боевых коней, а также соответствующее количество остального военного снаряжения. Тогда же к тан[скому двору] был отправлен посол для подношения дани из местных изделий. На берегу реки Анбукха учреждена сторожевая застава («Железная застава»)[684] и построена крепость Чхольгван. В это время люди Мальгаль[685] вторглись в крепость Адаль[686] и совершали грабежи; вступивший с ними в схватку начальник крепости (сончжу) Сона[687] погиб в бою. Танские войска вместе с киданьскими и мальгальскими войсками пришли и осадили крепость Чхильчжун, но взять не смогли; там погиб [в бою] сосу[688] Юдон. /247/ Затем мальгальские войска окружили также крепость Ёкмок и разрушили ее. Там правитель уезда (хённён) Тхальги поднял народ для отражения их, но с истощением сил погибли все [защитники крепости]. Танские войска осадили и взяли крепость Сокхён, при этом в ожесточенном бою пали там правитель уезда Сонбэк, Сильмо и другие. Всего наши войска имели восемнадцать больших и малых сражений с танскими войсками, в которых одержали победу, отрубили шесть тысяч сорок семь голов и захватили двести боевых коней.

Весной, во втором месяце, верховный священник Ысан по ванскому указу основал храм Пусокса.

Осенью, в седьмом месяце, между [реками] Пукхэ и Чхоксу появилась комета длиной около 67 по. После этого напали танские войска и захватили крепость Торим, и [в бою] погиб правитель уезда (хённён) Косичжи. Тогда же возвели [дворец] Янгун.

Зимой, в одиннадцатом месяце, выступивший во главе флота и войск сачхан Сидык вступил в бой с [танским военачальником] Сюе Жень-гуем в Кибольпхо в области Собури и потерпел поражение, но в последовавших затем двадцати двух больших и малых сражениях победил его и отрубил свыше четырех тысяч голов. Первый министр Чинсун попросил тогда о своей отставке, но [ван] не принял ее, а подарил посох и кресло[689]. /248/

Весной, в третьем месяце, [ван] наблюдал за стрельбищем, расположившись у южных ворот дворца Канмучжон. Впервые учреждено левое управление по жалованьям — чваса ноккван[690]. Из области Собури поднесли [вану] белого сокола.

Весной, в первом месяце, учредили должность управляющего флотом, чтобы ведать корабельными делами[691], в левое и правое управление (рибанбу)[692] прибавили по одному чиновнику (кён), а также учредили малую столицу (согён) Пуквон[693], охранять которую назначили тэачхана Оги.

В третьем месяце тэачхан Чхунчжан назначен министром-чунси.

Летом, в четвертом месяце, ачхан Чхонхун назначен правителем (тодок) области Мучжин.

В пятом месяце из Пуквона поднесли [вану] удивительную птицу, крылья и перья которой были покрыты росписью, а лапки — шерстью.

Весной, в первом месяце, чунси Чхунчжан вышел в отставку по болезни и министром-чунси был назначен собульгам Чхончжон. Во втором месяце отправили чиновника (представителя вана), чтобы управлять страной Тхамна. Перестроили дворец и до крайнего совершенства довели его великолепие.

В четвертом месяце Марс прикрывал созвездие Юйлинь[694]. В шестом месяце Венера вошла в [фазу] Луны, а падающие звезды угрожали большой звезде Ориона. /249/ Осенью, в восьмом месяце, Венера вошла в [фазу] Луны. Скончался каккан Чхончжон. Началось строительство Восточного дворца (двора наследника) и установлено название всех ворот [дворца]. Завершено строительство храма Сачхонванса [695], увеличена (подняты стены?) крепость Намсан.

[654] Должно быть, первый год Цзунчжан.

[655] Имеется в виду правительство, установленное в Пэкче танскими завоевателями и действовавшее по их указке.

[656] Слово «ноби», как уже указывалось, можно перевести и как «рабы» и как «крепостные». Те из исследователей, которые признают общество периода троецарствия рабовладельческим, склонны переводить его как «рабы». Но с таким же правом можно перевести и как «крепостные», ибо контекст, хотя не раскрывает вполне ясно социально-экономическую природу «ноби», дает все же больше оснований именно для такого перевода, поскольку «ноби» названы наряду с основной массой крестьян («народом»).

[657] Сяньхэн — девиз правления (670—673) танского императора Гаоцзуна.

[658] См. прим. 19.

[659] Юнчи — полководец императора Гаоцзу Ханьской династии, который вначале изменил императору, но затем вернулся к нему и совершил ряд подвигов. Несмотря на свою неприязнь к Юнчи, Гаоцзу даровал ему титул ху (***), чтобы таким образом привлечь на свою сторону и других полководцев.

[660] Дингун, будучи полководцем у Сяньюя, спас от преследований Сяньюя будущего ханьского императора Гаоцзу. Но, став после падения Сяньюя императором, Гаоцзу приказал отрубить Дингуну голову, чтобы отбить у своих слуг желание подражать Дингуну.

[661] Имеется в виду Сюе Жень-гуй.

[662] Семью добродетелями (полководца) считались: запрещение жестокостей (***), сдерживание воинов (***), сохранение величия (***), признание (правильное определение) заслуг (***), успокоение народа (***), доброжелательность к массе воинов (***), щедрость (***).

[663] «Девять познаний (***) — знание учения девяти философских школ древнего Китая: конфуцианской (***), даосистской (***), натурфилософской Иньян (***), школы легистов (***), логистов (***), школы Моцзы (***) и других.

[664] Кайфу итун саньсы, шанчжуго и т. д. — танские чины и титулы, которые имел правитель Силла (см. прим. 51 к кн. 5).

[665] Согласно «Географическому описанию» (Самкук саги, кн. 36), Собури раньше принадлежала Пэкче и составляла округ (кун).

[666] Вслед за Икэути (***) Ли Бёндо (ч. II, стр. 133) считает, что изложенные здесь события девятого месяца следует отнести к седьмому или восьмому месяцу последующего (двенадцатого) года правления Мунму.

[667] В китайском чтении «Дайфан».

[668] Ли Бёндо (там же) полагает, что Косонская крепость соответствует крепости Саби (***), поскольку в Ёчжи сыннам (***) сказано: «Гавань Косон, т. е. река Саби, расположена под горой Сосан в Пуё» (***).

[669] Должно быть Гао Кань.

[670] На основе сообщения Тан шу (***) о том, что Су Дин-фан «разбил когурёские войска на реке Пхэсу (теперь Тэдонган) и занял гору Маып-сан», Ли Бёндо (ч. II, стр. 135) предполагает, что крепость Маып находилась в районе нижнего течения реки Тэдонган. В атом же районе, должно быть, находилась и крепость Ханси.

[671] Поскольку монастырь к северо-западу от современного Сохына называется Сокмунса, предполагается, что это связано с более древним наименованием данной местности.

[672] По сообщению Ёчжи сыннам, крепость Чучжансан впоследствии называлась Ильчжансан (современная Намхансан южнее Сеула).

[673] Имеется в виду Унчжинское наместничество, которое образовалось на территории бывшего Пэкче.

[674] Наньшань — гора Чжуннаньшань около столицы Танского государства.

[675] Один сын состоял из восьмидесяти нитей основы. Чем больше нитей было в основе (при данной ширине ткани), тем ткань была тоньше и изящней, поэтому и ценилась дороже.

[676] Чжэсон (***), или Косон (***), — город, где была резиденция вана. Здесь имеется в виду цитадель Вольсон в Кёнчжу.

[677] Теперь крепость Соаксан в Кёнчжу. Время постройки города неизвестно, но в записи от тринадцатого года правления вана Чинпхёна (Самкук саги, кн. 4) сообщается о перестройке его.

[678] Как известно из истории более позднего времени, к подлому сословию относились казенные и частные невольники (крепостные). По краткой записи здесь трудно сказать окончательно — означали ли «подлые» рабов или крепостных.

[679] Вэсачжон — провинциальный чин, который следовал за садэ (или союн). Провинциальные чины названы в «Описании должностей и чинов» (Самкук саги, кн. 40).

[680] Имеется в виду искусственный водоем Анапчжи («Пруд лебедей и уток») в Кёнчжу.

[681] Ли Бёндо (ч. II, стр. 149) отмечает, что некоторые исследователи читают это место как «маневр шести лагерей», имея в виду тактику захвата большими лагерями (позициями) малых лагерей (***), разработанную танским полководцем Ли Цзином (***) на основе тактики 8 лагерей (***) полководца древности Чжу Гэ-ляна (***).

[682] Здесь имеется в виду крепость Пэксу, о которой уже было упоминание выше (см. двенадцатый год правления Мунму).

[683] В «Географическом описании» (Самкук саги, кн. 35) указывается, что округ Нэсо (***) — бывший когурёский уезд Мэсон (***), современный Янчжу, поэтому Ли Бёндо (ч. II, стр. 151) полагает, что Мэчхо (***), если допустить наличие ошибке в переписке, соответствует Мэсон (***).

[684] В Синь Тан шу (***) рассказывается, что у горных ущелий были устроены пограничные заставы, охранявшиеся несколькими тысячами арбалетчиков.

[685] По мнению Ли Бёндо (ч. II, стр. 151), здесь под названием Мальгаль фигурируют восточные Е, населявшие современные провинции Южный и Северный Хамгён.

[686] По мнению Ли Бёндо (там же), крепость находилась в современном Анхёпе, поскольку его древним названием было Адольап (***).

[687] Подробности в «Биографии Сона» (Самкук саги, кн. 47).

[688] Сосу — провинциальный чин степенью ниже вэсачжона.

[689] Посох и кресло — атрибуты почтенной старости, которыми обычно награждались заслуженные сановники в Силла.

[690] Чваса ноккван ведало раздачей жалованья государственным чиновникам. Состояло оно из управляющего (ком), двух его заместителей (чусо) и четырех мелких делопроизводителей (са). См. об этом в «Описании должностей и чинов» (Самкук саги, кн. 38).

[691] Корабельное дело раньше находилось в ведении военного управления (пёнбу); с этого времени учреждено специальное корабельное ведомство.

[692] Рибанбу — управление судебных дел (юридическое ведомство).

[693] Пуквон, или Пуквонгён, — одна из пяти малых столиц. Остальными были Кымгван (теперь Кимхэ), Чхунвон (теперь Чхунчжу), Совон (теперь Чхончжу) и Намвон (теперь тоже Намвон).

[694] Юйлинь, или Урим (в корейском чтении), — группа звезд в созвездии Водолея. По «Полному кигайско-русскому словарю» под редакцией Иннокентия (т. II, Пекип, 1900, стр. 1006) группа состоит из 35 звезд, а по словарю «***» из 45 звезд.

[695] Остатки храма теперь в Кёнчжу.