Читать книгу «Самгук саги Т.1. Летописи Силла» онлайн.

Наконец, немалую трудность представляет точная транскрипция корейских слов русскими буквами; и мы не надеемся, что достигли здесь совершенства. Общеизвестно, что наиболее трудными для передачи по-русски являются корейские гласные, подобные ***, согласные типа ***, а также изменяющиеся в зависимости от положения в слове *** и другие. Стремясь к простоте написания, звуки *** мы передали в книге как “о” и “ё”, звук *** как “ч” и “чж”, звук *** как “чх”, *** как “к” и “г”, *** как “р”, “ль” и немой, а *** — простым “н”[16]. Личные двусложные имена повсюду написаны слитно и не отделены по слогам, как это делается в распространенной транскрипции. Китайские имена и названия, а также названия созвездий, когда это оговаривается, переданы в современной транскрипции китайских слов.

«ЛЕТОПИСИ СИЛЛА» И ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КОРЕИ[17]

Среди многих проблем, связанных с «Историческими записями трех государств» Ким Бусика, для нас наибольшее значение приобретает изучение этого памятника как источника по истории социально-экономического развития Кореи, ибо с исследованием его тесно связано решение одного из наиболее актуальных вопросов современной корейской исторической науки — вопроса о характере социально-экономического строя Кореи в так называемый период трех государств, вопроса, с которым тесно связана очень большая проблема возникновения феодальных отношений в Корее.

Правильное определение сущности общественно-экономического развития Кореи в период трех государств — Когурё, Пэкче и Силла (приблизительно с III — IV вв. н. э. до 60-х годов VII в.) — является одной из неотложных задач, стоящих перед историками-корееведами, ибо без удовлетворительного решения этой проблемы невозможно понять целую эпоху в исторической жизни корейского народа, связанную с зарождением цивилизации и истоками его национальной культуры, а тем самым нельзя восстановить картину всей его истории. В силу ряда причин, среди которых следует отметить крайнюю скудость письменных и недостаточную разработанность археологических источников, вопрос этот остается предметом споров, несмотря на то, что в течение почти трех десятилетий он стоит в центре внимания прогрессивных корейских историков.

В современной корейской историографии начало серьезному научному изучению социально-экономических вопросов истории Кореи раннего периода положил профессор (ныне президент Академии наук КНДР) Пэк Намун. В 1933 г. в тяжелых условиях японского колониального господства Пэк Намун издал монографию[18], в которой попытался на основе марксистского учения об объективных законах исторического развития и о смене общественно-экономических формаций проанализировать социальные отношения, экономику и культуру периода троецарствия в Корее. Отметая идеалистические, антиисторические построения буржуазных историков, Пэк Намун подчеркивал, что Корея прошла путь, обусловленный общими историческими законами, что самой ранней ступенью в истории Кореи был период первобытно-родового строя, который затем сменился классовым обществом трех «воинственных государств» (Когурё, Пэкче, Силла), что «период трех государств является временем рабовладельческого строя, когда рабы несли основное бремя общественного производственного труда». Резюмируя свои основные положения, Пэк Намун писал далее: «Если сформулируем кратко историю развития рабовладельческой системы, то сначала, в переходный период кланового государства, существовало рабовладение, основанное на коллективной собственности племен, а затем в процессе формирования и развития трех государств сложилось частное рабовладение, ставшее основой общественной экономики. И действительно, письменная история Кореи, равно как и история классовой борьбы, начинается с истории возникновения этих рабовладельческих государств»[19]. Концепция Пэк Намуна о рабовладельческой природе трех государств получила широкое признание, особенно в первое время после освобождения страны. В известной мере подытоживая существовавшие взгляды корейских историков, Хан Гирён в 1947 г. писал, что историки народно-демократической Кореи единогласно считают три государства рабовладельческими и также единогласно сходятся в мнении о том, что государства Когурё и Пэкче сложились раньше, а государство Силла — позже, хотя в датировке времени образования каждого из этих государств существуют значительные разногласия[20]. Обоснованию теории о рабовладельческом характере социально-экономического строя трех государств была посвящена и специальная работа историка Ли Ынсу, появившаяся в печати в 1949 г.[21]. Но в наиболее законченном виде эта теория была изложена в «Древней истории Кореи», изданной в конце 1951 г.[22]. «Мы не можем не признать, — говорится в этой работе, — что во всех трех государствах с начала их возникновения вплоть до самого падения наблюдается не продолжение какого-либо общинного способа производства или беспримерно раннее созревание феодального строя, а в самом обычном смысле слова рабовладельческая система, которая встречается и во многих других странах. Более того, нам кажется, что нет никаких сомнений в том, что способ производства и классовая структура трех государств, как видно по данным исторических источников, выявляют характерные черты рабовладельческого общества».

Однако такую трактовку вопроса о социально-экономической сущности трех ранних корейских государств в настоящее время уже нельзя считать единодушным мнением корейских историков. Как показала дискуссия, организованная Академией наук КНДР в начале 1953 г., уже тогда часть корейских историков, касаясь характеристики социально-экономической природы государств Когурё, Пэкче и Силла, склонна была рассматривать их как государства, в которых происходило формирование феодальных отношений[23]. Особенно оживленные споры по вопросу о характере социально-экономических отношений в Корее периода троецарствия развернулись в самые последние годы. Когда на страницах журнала «Ёкса квахак» («Историческая наука», орган Института истории АН КНДР) в 1955 г. появилась статья Ким Кванчжина[24], в которой излагалось подробное обоснование того, почему в Корее не могло быть рабовладельческой формации и почему после разложения первобытнообщинного строя произошел непосредственный переход к феодализму, — с возражениями против основных положений Ким Кванчжина на страницах того же журнала выступили То Юхо[25] и Ли Ыпсу[26], считающие, что общественный строй трех государств должен быть определен как рабовладельческий. Соглашаясь с некоторыми правильными частными положениями То Юхо, Ким Кванчжин в своей новой статье[27] показал методологическую несостоятельность аргументации То Юхо и доказывал правильность основного своего тезиса о том, что Корея перешла к феодализму, минуя рабовладельческую формацию.

В этих условиях спорный вопрос о социально-экономических отношениях в Корее в эпоху трех государств был вынесен Институтом истории АН КНДР на общественную дискуссию, которая проходила в течение трех дней в конце октября — начале ноября 1956 г.

На дискуссии выступила большая группа историков, отрицающих существование рабовладельческой формации в древней Корее[28]. Подвергнув критике концепцию о существовании рабовладельческого строя в период трех государств, Ким Кванчжин определял их как феодальные, теоретически обосновывая возможность для Кореи миновать рабовладельческую формацию, поскольку в Корее существовал ряд условий, сдерживавших развитие рабовладельческого уклада. Временем формирования трех государств Ким Кванчжин считал период III — VI вв. н. э. Эти выводы Ким Кванчжина разделяли на дискуссии Чон Соктам, Но Чонхван, Ким Сеик и другие, а Чхэ Хигук и Чон Чханён, поддерживая их основные положения, высказывали дополнительные соображения о классовом составе корейского общества в эпоху трех государств и особенно о понимании категорий «рабов» и «зависимого крестьянства», а также специфики государственного строя.

Группа историков, признающих три государства феодальными, исходит из того, что в последний период первобытнообщинного строя в Корее был довольно высокий уровень развития производительных сил, что основную массу производителей эпохи формирования трех государств составляли так называемые «низшие дворы» (хахо), или зависимые крестьяне, что эксплуатация их со стороны господствующего класса носила определенно феодальные формы, что государственный строй в Когурё, Пэкче и Силла характеризовался феодально-иерархическими чертами, что вообще нет достаточного количества конкретных фактических данных, которые позволяли бы судить о наличии рабовладельческого строя, для развития и расцвета которого не было в Корее благоприятных экономических условий. При этом большое значение придается также влиянию феодального Китая на развитие общественных отношений и политических институтов в корейских государствах.

Против этих взглядов выступили на дискуссии историки, придерживающиеся по-прежнему мнения о рабовладельческом характере трех государств. Против главных выводов Ким Кванчжина, выдвинувшего идею о переходе Кореи к феодализму через «варварские государства», выступил То Юхо, утверждая, что с начала новой эры до конца IX в. в Корее существовала рабовладельческая формация, что крупные восстания в Корее IX в. являлись якобы своеобразной «революцией рабов», возвестившей наступление феодализма. Не видя принципиальных различий между рабами и крепостными крестьянами, То Юхо полагает, что в период трех государств, несмотря на преобладание мелкокрестьянского хозяйства, развивался рабско-крепостнический уклад, что общественная формация этой эпохи должна быть охарактеризована как рабовладельческая.

Несколько иначе понимает рабовладельческую формацию в Корее Лим Гонсан, который на основе данных Самкук саги и Самкук юса относит время формирования трех государств к I — III вв., а общество трех государств до конца V в. считает рабовладельческим, так как, по его мнению, при сохранении общинных отношений эксплуатация непосредственных производителей, осуществляемая в форме взимания дани государственной властью правящего класса, качественно отличается от форм феодальной эксплуатации. Так как население зависимых общин рассматривалось королевской властью как ее собственность, Лим Гонсан предлагает общество периода трех государств считать рабовладельческим. По его мнению, элементы феодальных отношений стали появляться в корейских государствах только после V в., и лишь в VII в., с объединением страны под властью государства Силла, в Корее утвердился феодальный строй[29].

Тезис о рабовладельческом характере трех государств защищал и Ли Нынсик, ссылаясь на специфические особенности рабовладельческого строя на древнем Востоке, изученные в советской исторической науке. По его мнению, в Корее эпохи троецарствия, как и в других странах древнего Востока, рабовладельческий строй существовал в условиях сохранившихся общинных отношений и преобладания мелкокрестьянских хозяйств.

Доводы Лим Гонсана и Ли Нынсика поддерживал выступавший на дискуссии академик Пэк Намун, который по-прежнему отстаивает свою идею о существовании рабовладельческой формации в трех ранних корейских государствах. Хотя он и признает необходимым внести некоторые коррективы в вышедшую в 30-х годах его «Социально-экономическую историю Кореи», но основные идеи этой работы считает правильными. Хан Гирён, Кан Бёндо и другие в своих выступлениях также выдвигали аргументы, защищающие тезис о рабовладельческом характере трех государств.

Если кратко суммировать основные положения историков, считающих три государства рабовладельческими, то они сводятся к признанию, во-первых, не частной (как в странах классического рабовладения), а общинно-государственной собственности в качестве господствующей формы собственности в этих государствах; во-вторых, качественного отличия от феодальных тех производственных отношений, при которых мелкие производители-крестьяне платили дань государству (причем зависимые крестьяне не считаются крепостными); в-третьих, рабовладельческих отношений как определяющих производственных отношений, несмотря на численную незначительность рабов, патриархальных и государственных, в-четвертых, существования деспотической формы государственной власти.

Как справедливо отмечается в редакционной статье «Ёкса квахак»[30], сторонниками этой концепции не четко уяснено различие конкретных исторических условий стран рабовладельческого древнего Востока и Кореи эпохи троецарствия, не выявлено конкретное содержание общинных отношений в корейских государствах, допущен односторонний отбор исторических фактов.

Кроме двух противоположных концепций, приведенных выше, на дискуссии были высказаны и некоторые другие соображения. Академик Пак Сихён, например, считал Когурё и Пэкче рабовладельческими государствами, а Силла, развивавшуюся позже них, — феодальным государством. Чон Угён и Чон Сехо вообще возражали против того, чтобы начальный период трех государств связывать с концом первобытнообщинного строя, так как, по их мнению, зачатки классового общества надо искать в более раннее время, в период древнего Чосон.

Пишущий настоящую работу не считает возможным присоединиться безоговорочно к какой-либо из приведенных выше точек зрения на социально-экономическую природу трех государств. Для окончательного решения этой проблемы необходимо конкретное рассмотрение процесса образования классового общества и государства, а также дальнейшего социально-экономического развития каждого из трех государств в отдельности, чтобы можно было затем подойти к общему заключению обо всем периоде трех государств.

В настоящем очерке рассматриваются вопросы социально-экономического развития государства Силла в связи с анализом конкретного фактического материала «Летописей Силла».

В первую очередь перед нами встает очень сложный вопрос о времени образования Силланского государства. Вся старая феодальная, а также и иностранная буржуазная историография, слепо следовавшая за авторами Самкук саги и Самкук юса, относила возникновение трех государств к I в. до н. э., причем самым древним считала государство Силла, датируя его образование 57 г. до н. э. (начальный год правления императора Сюань-ди из Ханьской династии), а образование Когурё — 37 г. до н. э. и Пэкче — 18 г. до н. э. Несостоятельность этой датировки, основывающейся на легендарной традиции, полностью доказана трудами корейских историков, которые путем сопоставления сведений из корейских и китайских источников пришли к единодушному выводу о том, что государственность в Когурё и Пэкче сложилась раньше, чем в Силла.

Не затрагивая вопроса о формировании государств Когурё и Пэкче, обратимся к источникам, которые говорят о возникновении «государства» в Силла[31] в 57 г. до н. э. В Самкук саги об этом есть следующий рассказ: «Основатель имел фамилию Пак, а звали его Хёккосе. Взошел в начальном году уфын эры императора Сяосюаньди из древней Ханьской династии (т. е. в 57 г. до н. э.) цикла капчжа, в четвертом месяце, в день пенчжин (некоторые говорят 15-го числа первого месяца), в возрасте тринадцати лет с титулом косогана.

Государство называлось Сонаболь. Первоначально пришлые из Чосона расселились посреди гор и ущелий, образуя шесть деревень. Первая называлась деревней Янсан у [реки] Альчхон, вторая — деревней Кохо у [горы] Тольсан, третья — деревней Чинчжи (иногда называют деревней Учжин) у [горы] Часан, четвертая — деревней Тэсу у [горы] Мусан, пятая — деревней Кари у [горы] Кымсан, шестая — деревней Коя у [горы] Мёнхвальсан. Они являлись шестью общинами Чинхана. [Однажды] старейшина деревни Кохо Собольгон, глядя на склон горы Янсан, на середину бора, что возле Начжона, увидел лошадь, которая стояла на коленях и рыдала. Тотчас же он направился туда, чтобы разглядеть ее, но лошадь внезапно исчезла, и осталось только большое яйцо, разбив которое, он обнаружил маленького ребенка. Он взял с собой ребенка и вырастил его. Когда минуло ему десять лет, он очень рано созрел в мудрости, поэтому люди шести общин, почитавшие его из-за удивительного происхождения, с этого времени сделали его князем. Чинханцы тыкву называли «пак», а так как большое яйцо, которое было вначале, напоминало тыкву, то и дали ему фамилию Пак. Косоганом чинханцы называли вана (или некоторые считают, что это было звание знатного человека)»[32].

В этой легенде, которая, несомненно, является продуктом творчества позднейшего времени, отразилась реальная жизнь эпохи первобытнообщинного строя. Хотя феодальный историограф Ким Бусик (или, может быть, его предшественники, сочинившие легенду) и пытается наделить Пака Хёккосе царскими чертами, тем не менее в рассказе мы обнаруживаем черты существовавшей в ту эпоху первобытной демократии, когда представители общин Чинхана выбирали своего вождя. Что касается «личности» Пака Хёккосе, то здесь вымысел выступает и в рассказе о его фантастическом происхождении и в наделении его столь же удивительным образом фамилией Пак. Однако в имени и титуле его, как установлено корейскими исследователями, содержится определенное зерно исторической правды. Так, в словах Хёккосе и косоган, несмотря на различное написание их китайскими иероглифами заключен общий корень *** (косе***), *** (косо***), ***(коса***), который служил для обозначения вождя или старейшины[33]. Ясно, что нарицательное имя вождя или старейшины первобытной общины в процессе последующего мифотворчества превратилось в личное имя вымышленного лица, которого историки последующей феодальной эпохи наделяли царскими чертами. Черты первобытнообщинного строя в названных шести общинах еще яснее прослеживаются по другому корейскому источнику — Самкук юса[34], который прямо подчеркивает родовой характер этих общин и сообщает, что около I в. н. э. (в 29 г. н. э., в шестой год правления Юри — *** — , если принять на веру эту дату) они присвоили китаизированные родовые имена (фамилии). Жители деревни Янсан при Альчхоне, называвшейся также общиной Янбу (***) и Чунхынбу (***), приобрели фамилию Ли (***). Жители деревни Кохо при горе Тольсан, называвшейся также Сарянбу (***), Намсанбу (***) и пр., стали носить фамилию Чон (***); жители деревни Тэсу при горе Мусан, называвшейся впоследствии Чомрянбу (***), Морянбу (***), Чанбокбу (***), — фамилию Сон (***), жители деревни Чинчжи при горе Касан, называвшейся потом Понпхибу (***), Тхонсонбу (***) и т. д., — фамилию Чхоэ (***); жители деревни Кари при горе Кымсан, называвшейся Хангибу (***), Кадокпу (***) и пр., — фамилию Пэ (***), и, наконец, жители деревни Коя при горе Мёнхвальсан, называвшейся Сыппибу (***), Имчхонбу (***) и пр., — фамилию Соль (***). Во главе этих общин стояли старейшины (***). Общность происхождения указанных общин Чинхана и родственные связи между ними можно установить на основе сообщения Самкук юса о том, что «отныне (т. е. со времени установления фамилий) Чунхынбу считается материнской [общиной], Чанбокбу — отцовской, Имчхонбу — сыновней, Кадокпу — дочерней»[35]. Кроме цитированных отрывков Самкук саги и Самкук юса, можно найти и другие намеки этих источников на существование первобытнообщинных отношений в Силла, например на отсутствие частной собственности и порождаемых ею явлений (воровства) во времена Хёккосе, которого феодальная историография считает «основателем государства». Любопытен в этом отношении рассказ в «Летописях Силла» о том, что в тридцатом году правления Хёккосе (т. е. в 28 г. до н. э.) жители китайских поселений Наннана (Лолана — в современном китайском произношении) пришли с войсками; чтобы напасть на Силла, но, увидев, что люди края не закрывают по ночам дверей, а хлеба их остаются прямо на полях, сказали себе: «Народ этих мест не занимается воровством, и страну можно считать имеющей нравственные понятия», и ушли обратно, устыдившись разбойного образа своих действий[36]. При существовании родовых связей, при отсутствии частной собственности не могло быть и государства, о котором повествует Самкук саги. Так называемые цари (ваны *** первых веков новой эры, по крайней мере до III — IV вв.), в Силла были не представителями государственной власти, а вождями племени или нескольких родственных общин. И личные имена этих «царей», приводимые в хронологическом порядке, имели легендарную основу и в значительной части представляли соответствующие варианты нарицательных имен, которыми обозначались старейшины и вожди. Модернизация, допущенная в терминологии историками феодальной эпохи, мешает полностью проследить процесс изменений в первобытнообщинных отношениях и постепенной смены их новыми отношениями после образования классового общества. Несмотря на это, древнейший период первобытнообщинных отношений отражается в Самкук саги помимо воли ее автора. Ким Бусик в ряде случаев оказывается не в состоянии объяснить явлений прошлого, в частности происхождения титулов правителей Силла — косоган, чхачхаун, исагым. После одного косогана и одного чхачхауна четырнадцать правителей, по Самкук саги, носили титул исагым — *** (а по Самкук юса они назывались также ичжильгым***).

Будучи не в состоянии объяснить происхождения слова исагым, Ким Бусик ограничивался лишь приведением двух мнений, существовавших к его времени. Одно из них, старинное предание, гласило: «Вначале, когда после кончины Намхэ (24 г. н. э.) должен был взойти Юри, он стал отказываться от места в пользу тэбо Тхальхэ из-за известных его добродетелей, Тхальхэ сказал: «Священный сосуд и Великое сокровище нельзя сравнить с подобными мне обычными людьми. Я слышал, что у совершенных и мудрых людей много зубов. Давайте же испытаем, [у кого больше зубов], откусывая хлеб». Больше следов от зубов оказалось у Юри, и тогда окружающие возвели его, дав имя исагым[37]». В этом фантастическом рассказе слово исагым искусственно связывалось с двумя корейскими словами — и (*** зуб) и гым (*** след), а как титул оно произвольно приравнивалось титулу ван. Другое мнение принадлежало Ким Дэмуну, который говорил: «Исагым — слово местного происхождения, обозначавшее [избрание] по возрасту[38]. В старину, перед своей кончиной, Намхэ позвал сына Юри и зятя Тхальхэ и сказал: «По смерти моей остаются две ваши фамилии — Пак и Сок, и старший годами [в ваших родах] должен занять место». Впоследствии возвысился и род Ким. И так как место занимал старший годами из трех фамилий, он назывался исагымом»[39].

Анализируя слово исагым (***) современные корейские исследователи приходят к выводу об общности частицы гым (***) в этом слове со словами кан, ган (***), гам (***) которые в аналогичных же позициях служили для обозначения в вежливой форме вождя, старейшины (хан в тюркских языках). Вторая же часть этого слова — иса — своими корнями связана с современным корейским словом *** «соединять» (разорванное), «продолжать» (прерываемое) и т. д.[40]. В свете этой трактовки корейских лингвистов мы можем сделать вывод о том, что возникновение титула исагым было связано скорее с установлением порядка наследования или закрепления в каких-то определенных родах должности вождя (или старейшины) племени или союза племен. Но во всяком случае здесь не могла идти речь об установлении наследственной монархической власти, как трактуется в Самкук саги. Таким же анахронизмом в Самкук саги являются чрезмерно раннее (в 32 г. н. э.) появление семнадцати чиновных рангов[41] в такое время, когда еще совершенно не было условий для возникновения бюрократически организованного государства, или сообщение о том, что в 10 г. н. э. (седьмой год правления Намхэ) Тхальхэ сделали тэбо (великим министром) и поручили ему управление делами воинственного государства[42], тогда как речь могла идти не больше, чем об избрании военачальника (нечто вроде базилевса) племени или союза племен, возглавляемых общиной Силла (или Саро).

Подтверждение высказанным выше выводам можно найти и в китайских источниках, описывающих положение корейских племен в начале новой эры. Наиболее полные сведения о корейских племенах этой эпохи содержатся в китайских исторических сочинениях Саньго чжи (***, «История троецарствия») и Хоу Хань шу (*** «История поздней Ханьской династии»). Приводимое в Саньгочжи описание племен, населяющих южную часть Корейского полуострова (к югу от реки Ханган), содержит типичные картины эпохи первобытнообщинного строя. Здесь было три племени или, может быть, союза племен (***), называвшиеся Махан (***), Чинхан (***) и Пёнхан (***), которые распадались на отдельные общины во главе со старейшинами (***) — синьчжи (***) и ыпчха (***)[43].

В Махане было пятьдесят четыре общины (они в китайском источнике названы «государствами» — ***[44] хотя в действительности представляли поселения из одного или нескольких родов), а в Чинхане и Пёнхане — по двенадцать общин. Среди двенадцати общин Чинхана находилась и Саро (или Силла). Саньго чжи дает представление и об уровне экономического развития корейских племен.

Южные племена, испытавшие значительно меньшее влияние Китая, хотя и отставали в своем развитии от северных, тем не менее уже находились на той ступени развития производительных сил, когда разложение первобытнообщинного строя сделалось неизбежным. Основным занятием южных племен, так же как и северных, являлось земледелие. Среди зерновых культур был уже рис.

Население занималось шелководством и производством конопляного полотна. По сообщению Саньго чжи, чинханцы поставляли железо своим соседям — маханцам, емэкцам, японцам[45]. Данные археологических раскопок подтверждают применение железа южнокорейскими племенами. При раскопках в Кимхэ, Вивоне, Кёнчжу, Тоннэ и Янсане среди прочих предметов были обнаружены относящиеся к этой эпохе железные наконечники стрел и другие железные изделия. Полагают, что железо применялось тогда и для выделки сельскохозяйственных орудий — сошников, мотыг, серпов, топоров и пил[46].

Таким образом, достигнутый уровень производительных сил явно создавал условия для возникновения классов и государств. Хотя и можно довольно ясно проследить существование первобытнообщинных отношений в древнейший период истории Силла, точно определить время возникновения классового общества и государства весьма трудно. Трудность эта обусловлена прежде всего характером нашего основного источника Самкук саги, автор которого допускает модернизацию явлений дофеодального периода на феодальный лад. Этим же объясняются разногласия среди историков в определении времени складывания Силланского государства.

Одни из них, например Пэк Намун, Лим Гонсан, относят возникновение государства в Силла к концу III в. н. э., подчеркивая, что в этот период происходит перерастание «кланового государства» (*** — термин, который заменяет, очевидно, понятие «военная демократия») в «воинственное» или «воюющее» государство (что должно соответствовать общепринятому пониманию термина «государство»)[47]. Другие считают, что государство появилось в Силла позднее — в начале VI в. (около 502 г.), в период правления вана Чичжына ***[48]. Есть, наконец, и третья точка зрения, принадлежащая Хан Гирёну, который рассматривает возникновение Силланского государства как длительный процесс, растянувшийся примерно с конца IV до начала VI в. н. э.[49].

[16] Отдельные нарушения допущены, однако, в некоторых именах и названиях во избежание тождественности в написании слов, обозначающих разные предметы. Так, *** (***) передано Сондок, а *** (***) пришлось передать Сонгдок и *** (***) — Сэндок.

[17] До подготовки монографического исследования, затрагивающего все вопросы изучения «Исторических записей трех государств», в данном обзоре мы делаем лишь попытку исследования некоторых проблем социально-экономической истории Кореи, непосредственно связанных с издаваемым томом «Летописей Силла».

[18] *** (1933) (далее — Пэк Намун, Чёсэн сякай кейдзайси).

[19] Пэк Намун, Чёсэн сякай кейдзайси, стр. 447.

[20] ***, (***) 1947***, (далее — Хан Гирён, Чосон кодэ кукка хёнсон квачжон).

[21] ***, ***, 1949. № 9, 10, 11 (далее — Ли Ынсу, Чосон ноесидэса ёнгу).

[22] ***, ***, 1951***, 14*** (далее — Чосон кодэса).

[23] ***, 1956***76-79*** (далее — Чосон тхонса).

[24] *** «Екса квахак», 1955, № 8, стр. 11—39; № 9, стр. 37—68.

[25] «Ёкса квахак», 1956, № 3, стр. 15—77.

[26] «Екса квахак», 1956, № 5, стр. 25—54.

[27] «Екса квахак», 1956, № 5, стр. 1—24; № 6, стр. 10—40.

[28] «Екса квахак», 1957, № 1, стр. 87—90.

[29] Эта же точка зрения излагается в главах книги по общей истории Кореи (Чосон тхонса), написанных Лим Гонсаном.

[30] «Екса квахак», 1957, № 1, стр. 90.

[31] Название «Силла» (***) утверждается прочно только около V—VI вв. До этого существовали самые различные наименования (вернее, разные написания и чтения этого названия) общины, ставшей ядром будущего государства (см. прим. 3 к кн. 1).

[32] Самкук саги, кн. 1, Основатель Хёккосе.

[33] См. прим. 1 к кн. 1.

[34] Самкук юса, кн. 1 (***).

[35] ***, *** (Самкук юса, кн. 1).

[36] Самкук саги, кн. 1, 30-й год Хёккосе.

[37] Самкук саги, кн. 1, Восшествие исагыма Юри.

[38] См. прим. 31 к кн. 1.

[39] Самкук саги, кн. 1, Восшествие исагыма Юри.

[40] См. прим. 31 к кн. 1, Самкук саги и Ли Бёндо, ч. I, стр. 59.

[41] См. Самкук саги, кн. 1, 9-й год Юри.

[42] Самкук саги, кн. 1, 7-й год Намхэ.

[43] ***, *** Цит по: *** Издание Института истории Академии наук КНДР [Б. Г.] (далее — Чоссн кодэ сарё).

[44] Н. Я. Бичурин (о. Иакинф) переводит *** как княжества (Н. Я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. 2, М.—Л., 1950, стр. 32).

[45] Чосон кодэ сарё.

[46] Хан Гирён, Чосон кодэ кукка хёнсон квачжон, стр. 266—267.

[47] Пэк Намун, Чёсэн сякай кейдзайси, стр. 332. (Мы не можем признать удачными термины, употребляемые здесь Пэк Намуном.).

[48] Хан Гирён, Чосон кодэ кукка хёнсон квачжон, стр. 295.

[49] Там же, стр. 292, 293, 307—310. (Выше приводились уже взгляды Ким Кванчжина и других историков на проблему формирования трех государств, включая и Силла.).