Гуляя по саду и предаваясь собственным мечтам, она резко обернулась на вспышку, которая показалась со стороны города. А через мгновение послышался грохот, будто где-то разразился гром. Ещё мгновение, и за ним последовал тихий вой.
«Артефакты. Сработали защитные артефакты», — тут же промелькнуло в голове Мимань, когда она выскочила из сада.
К воротам уже сбегалась охрана. Она оглянуться не успела, как рядом оказались отец и мать.
— Отец, что происходит? — её голос был встревоженным, и она не смогла унять дрожь.
В отличие от неё, отец выглядел спокойным и даже холодным, как высокая непоколебимая гора, что способна была закрыть их от любых невзгод. Несмотря на всю показную самостоятельность, сейчас она была рада, что он был рядом, словно гарант того, что всё будет хорошо.
— Что-то творится в городе, — негромко ответил он, смотря в сторону, откуда произошла вспышка. — Сработала защита, значит, кто-то использовал атакующую технику огромной силы, что докатилось аж досюда.
— Ты в город? — пискнула она.
— Да. Оставайся с матерью. Пока вы здесь, вы в безопасности.
Он говорил это твёрдым голосом, вселяя уверенность и спокойствие в сердца дорогих ему людей, когда внутри не испытывал и грамма показанных чувств. Он понимал, что если артефакты сработали даже на таком расстоянии, им было чего опасаться, и даже здесь никто не был в безопасности.
Но шёл он в город не ради благих намерений — кто первый доберётся до источника такой силы, тот и владелец. А сможешь утихомирить разбушевавшегося подонка, что громит город — получишь преференции от императора.
Даже в такой ситуации никто не отменял выгоды, которую можно было извлечь. В конце концов, чтобы стать сильнее, приходится рисковать — таков закон культивации.
— Я не могу… — протянула раненым голосом Киаолиан, сидя за столом перед окном. Перед ней целыми башнями выстроились стопки документов. — Я умираю…
И звонко стукнулась лбом о столешницу, будто сдаваясь.
— Никто ещё не умирал от этого, — раздался за её спиной спокойный голос.
— Я буду первой!
— Вряд ли.
— Я это точно говорю!
— Пока ты всё не переберёшь, не освободишься, — голос за её спиной оставался невозмутим. — Это твоё наказание, прими его с достоинством.
— Это ужасно!
— В этом и суть наказания.
— О-о-о-о-ох… — выдохнула она, поднимая голову со стола. — Я уже говорила, что от меня ничего не зависело! Я не могла спасти те вещи!
— Ты наказана не за вещи, — человек за её спиной вышел вперёд под свет из окна, и будь здесь Инал, его бы инфаркт схватил. Или приступ. Или всё вместе. — Они лишь вещи и не стоят твоей жизни. Ты наказана за то, что разрушила источник. За то, что не подумала о последствиях, когда вступила с ним в бой, что и привело к разрушению.
— Но я ничего не могла сделать! Я… я ударила, а там отскочил клинок, и бабах! — она развела руки, показывая, насколько был большой бабах. — Всё взорвалось! Начало обрушаться! Я ринулась за ним, а там эти люди с червями, а потом… потом…
— Тебя чуть не съели, и ты помогла этому человеку сбежать, — невозмутимо кивнул он.
— Вот именно! — обернулась Киаолиан, указав на него пальцем. — Видишь! Мы даже думаем одинаково!
— Нет, я слышу эту историю в семьдесят второй раз.
— Ты преувеличиваешь!
Мужчина в белом ханьфу, что опускалось до пола, с черными волосами до пояса и внешностью, которую Инал назвал бы бабской, молча показал ей блокнот, на котором было ровно семьдесят две чёрточки. От него веяло силой и благородством, и никто не представлял, какие мысли и чувства текут за этим непроницаемым спокойным, всегда невозмутимым, а для многих женщин красивым лицом.
Это был Чэнсян Пьениан Сяо Хуци.
— Тц… ну ладно… — буркнула Киаолиан. — А можно заменить наказание? Ну пожалуйста?