Читать книгу «Восемь лет с Вагнером» онлайн.

Современность и  каменный век

 Перед отъездом в ЦАР, еще дома, я достаточно неплохо изучил эту страну по YouTube, по статьям в Интернете. И поэтому для меня не стал неожиданностью тот факт, что в ЦАР соседствует XXI век с каменным веком. Но признаюсь - реально в жизни я видел такое впервые. В Сирии, например, такого нет. До этого по заграницам я ни разу не ездил, потому что просто некогда было – занимался своими делами и не было желания ехать ни в Египет, ни в Турцию. А вот побывав в Африке, именно в ЦАР, я увидел это соседство – современности с каменным веком.

Народ здесь очень ленивый, на самом деле. Природные условия позволяют быть ленивыми, поэтому они так и живут. Стремиться им не к чему. Плюс все еще очень чувствуется колониальная политика французов.

Жильё, приготовление пищи, методы добычи пищи. Они занимаются до сих пор охотой и собирательством. Не земледелием даже, а собирательством! Натуральный каменный век. Какие у них орудия труда – у каждого второго мотыга чуть ли не деревянная, палка-копалка.

Вот, спрашивается, почему у них весёлые похороны? Я-то думал, что это чушь, какая-то легенда, типа как в Америке на похоронах джаз играли. А когда я увидел похороны в ЦАР – я понял, что похороны у них лучше, чем наши свадьбы.

В Бакаранге я пришёл посмотреть на этот обряд. Они ставят покойника на ночь в гробу – и всю ночью 200-300 человек вокруг него пляшут, бухают, подносят ему кубок, выливают на труп вино, вискарь, пиво. Полностью гроб обставлен бутылками. Кто больше всех захотел, скажем так, выпендриться – принёс дорогую бутылку вискаря за 40-50 тысяч франков, поставил её возле гроба. И всю ночь бьют в барабаны, в тамтамы, вокруг него танцуют первобытные танцы. То есть как бы веселятся.

—  А чего вы веселитесь? – спрашиваю я у одного парня местного. – У нас, в России, такой обычай, что люди скорбят, когда человек умер. Жалко.

— А у нас – наоборот. Мы все веселимся потому, что он ушёл в иной мир. Там ему лучше будет. А здесь он уже отмучился.

—  А сколько ж ему было?

—  Сорок девять.

—  Ни хрена себе! Он, получается, старше меня на 7 лет, а вы радуетесь, что он помер?

—  Да он отмучился, ты не понимаешь, ему там лучше будет!

То есть вот такое отношение. Ну и утром, когда я в полседьмого на пробежку вышел – я как раз мимо этого места пробегал. Все 200-300 тел вокруг гроба вповалку лежат, бухие в хлам. Они начали подыматься только в полдевятого, расходиться с этих похорон. Только маленькая похоронная процессия отвезла этот гроб на кладбище и закопала.

У них самое главное – это прощание. Некоторые похороны бывают такие, что они три дня бухают всей деревней – прощаются. Все приносят бухло, баранину, козлятину, жарят на месте, парят что-то, маниоку эту варят - и веселятся. Оттого, что человек сдох, ушёл в мир иной.

Опасно с ними связываться, очень много болезней, медицина у них грубо говоря не развита вообще, антисанитария. Даже когда мы стояли при госпиталях, там бывали случаи.

Ну вот была молодая девушка, ей еще 20 не было, пришла – у нее на пальце был небольшой порез. Обработали, перемотали, забинтовали и сказал, чтобы она через два дня пришла на перевязку. Она пришла только недели через две, когда палец надо было уже ампутировать – пошло заражение. В итоге, ампутировали ей палец. А все потому, что она пошла не к нему на перевязку, а к местному шаману. И естественно шаман ей наплел, что не надо к белым демонам ходить. И у них очень много таких случаев, когда сначала обращаются к шаману, а когда уже магия не помогает и все сильно запускается, причем из-за пустяковых случаев, обращаются к нашим докторам. Когда уже поздно. Ну вообще печально, когда с детьми так.

Их взаимоотношения в обществе – это тоже что-то с чем-то. Отношение к жизни само по себе - иное. Они много рожают, потому что много умирают и очень быстро умирают. В Бангасу пример был такой. Прибежал к нам соседский мальчишка, который просто за пластиковые бутылки у нас убирался во дворе - сказал, что у его соседки ребёнок умирает от малярии, мол, можете помочь таблетками? Ну, у нас были таблетки – пускай несёт. Мать в итоге принесла уже труп ребенка – месяца 4 или 5 ему было.

—   А когда же началась малярия? Парень же быстро прибежал, 20 минут назад.

—  Четыре дня назад.

Это лишний раз говорит об отношении даже к своим выношенным детям. Четыре дня ребёнок горел от температуры, ему ломало кости, ещё не сформировавшиеся, от малярии, он орал как резанный – а мама его даже не подумала, что где-то можно таблетки взять! Там есть миссионерские организации, типа «Врачи без границ», плюс мы стояли рядом буквально, в 300 метрах!

Это у них отношение такое к жизни и смерти. Они так относятся ко всем другим, к окружающим людям. Для них смерть – это, наоборот, избавление от тягот и лишений этого мира.

Мангуст по имени Машка

 В ЦАРе многие заводили себе питомцев, многие шкодничали. У командира жил мангуст Машка, шкодная была зверушка. Единственные, кого она не кусала – это командир и я. Остальных кусала, местных африканцев постоянно грызла, особенно если ее немного раздраконят, если она видит кого-то в тапочках. Здоровые мужики разбегались от нее, потому что кусалась сильно, прокусывала и довольно болезненно.

Нашли Машку маленькой, притащили местные жители. Они довольно-таки часто приносят обезьянок, другую живность и продают. Ну и парни в основном берут и как питомцев заводят. Ну вот мангуст долго прожил, потом убежал на рынок. Не вернулась, а так довольно-таки долго прожила с нами, выросла. Пацаны ее маленькой взяли, выходили, потом уже уехали, а когда командир уехал, после парни кто оставались, говорят на рынок убежала и не вернулась. А так всю командировку с ними прошагала, месяцев 7 или даже 8, ну такая прикольная была зверушка. Другие заводили собачек или обезьян, но они ни с кем не приживались, а собаки убегали.

Машка как-то нашла змеиную кладку, там такие – червяки еще были, видно только выползли, их растрепала. А так чтобы со взрослой, с большой змеей расправилась – не видел. Ну и местные стараются и траву косить в местах, где живут, и землю вытоптать. Во многих поселениях они не то что траву- они вместе с землей, с дерном ее снимают, чтобы была голая земля и змеи не водились.

Русская культура в ЦАР

 ЦАР – дикая страна. Наш взвод там показал им нашу культуру русскую так, что местное население нас любило больше чем FACA, ООН и прочих. Когда новый год отмечали - нам дали разрешение по одной ракетнице в воздух пустить, типа как салют, и один магазин трассеров. ООНовцы испугались, прибежали, «Урусы, у вас тут что, бой?», а местные нас окружили и радостные вокруг нас плясали. Такое вот отношение. Только мы себе могли такое позволить.

Маляркой болели много... На улице +50 жары, а малярка до 40 тебя «греет». Лежишь в спальнике, потеешь, тебе холодно. У некоторых был иммунитет, а кто-то выходил в туалет и прям там сознание терял – обратно уже заносили. Но через три месяца чувствовали себя как будто там и родились. Уже и змей ели, жарили с лучком, на вкус, как рыба минтай. Местное население помогало, когда на новый год нам подарки давали - мы конфеты ребятишками местным раздавали. Ехали за водой - им сразу надо было стираться, выходили что- бы на нас посмотреть. Мы им бутылки пустые отдавали, им нужны были. Они нас уважали, только попросишь о помощи - делают. И мы их тоже уважали: например, если у них праздник на всю улицу, а мы едем - останавливались, не сигналили им, а наоборот, в знак уважения ждали, любовались их парадом. А факавцы в таких ситуациях сигналили и разгоняли. Так что мы показывали свою культуру.

Или вот пример. Мы за водой едем - а у них похороны. Мы метров на сто отстаём, скорость снижаем, даем людям закончить свою церемонию, маршрут. Так показали им, что мы добрые, готовы помочь. Девчонки там в третьем классе две учились, у них в семье семь детей было, еды всем не хватало. Ну, мы с напарником звали их всегда к себе кушать. Садили к себе за стол. Для армейцев местных это было непонятно – мол, как белый может местных детей с собой за один стол садить?

Был мальчик один маленький, мы его называли Тайсон. Встретили, он грязный, одежда рваная вся. Взяли его, пошли на рынок, одели в спортивный костюм. Или, когда самим стирать лень было – привозили вещи местным, платили им тысячу местных франков. Это у них зарплата за полный рабочий день, а тут они за час зарабатывали столько. А когда стали уезжать, они, когда узнали - плакали. Мы же как ни придем - то с шоколадкой, то с консервами, понимали, что им тяжело, помогали, с уважением относились. Так что прощались они с нами со слезами на глазах. Вот этим мне ЦАР запомнилась.