Читать книгу «Восемь лет с Вагнером» онлайн.

Неважно: командир или подчиненный – все на равных, всё выстраивается на взаимоуважении. Все-таки в армии такого нет.

Несмотря на то, что комбат у меня был хороший, там все равно все делается по-другому: я начальник, ты дурак. А в компании нету дебильных правил, по типу спать в бронежилете, если в этом действительно нет необходимости. Ходить только в обуви.

В Сирии мы ходили в касках, в обуви и бронежилетах. Вроде это наша безопасность, но когда там +30 - +40, то хочется все это дело снять. И если компания могла надеть тапочки и отдохнуть, то мы круглосуточно в этих касках, бронежилетах, мне это не очень сильно нравилось. Тогда я узнал о компании, но мне было 20 лет и тогда меня еще по возрасту не брали.

Я ждал, когда мне можно будет устроиться, и меня в 23 года взяли как специалиста.

Мы воюем за интересы Российской Федерации. Я всегда их защищал. Я не политик, даже 20% достоверной информации я не знаю. О чем там договариваются Путин, Байден, Зеленский - обывателю это непостижимая информация. Непосредственно здесь я воюю за интересы нашего народа и государства.

Лучше мы их, чем они нас.

Мы - русские, а не французы

  Первоначально в ЦАРе мы занялись, конечно же, обучением армейского корпуса. Их армия была в очень плачевном состоянии. Можно сказать – у них армии практически не осталось. Когда мы приехали в ЦАР, под властью президента Туадера находилось всего 15% страны. По моим наблюдениям. Сейчас государство контролирует большую часть, стоят военные базы. И это в первую очередь - всё благодаря нам. Когда я давал ООНовским пресс-секретарям в Бамбари интервью, то я ссылался на то, что мы помогаем легитимному президенту страны, который обратился за помощью к нашему президенту.

Тогда же я открыл теневую сторону МИНУСКи – миротворческого контингента ООН. Мол, вы там у себя в ООН знаете, сколько нас приехало в ЦАР (не буду озвучивать цифры) – а вас здесь полный контингент, вы стоите здесь с 13-го года. Вопрос – хоть кто-то из вас, дятлов, здесь навёл порядок? Я тогда перечислил то, что я конкретно знаю, что вы ООНовскими бортами перевозите сексуальных рабов из лагерей беженцев, алмазы, золотишко, оружие. Они очень страшно этому были удивлены. Я говорю: «Ну вы покопайтесь получше, и на каждой ООНовской базе вы найдёте человека, который знает о том, что это происходит».

Трудно сказать о первых впечатлениях, потому что был жесткий перелет, довольно долго туда лететь. Когда выгрузилилсь из самолета в «Урал» - человек 30 набилось. Все начали курить сразу, и дорога была такая, тяжелая. Ночью приехали, расположились. Но было необычно – люди негроидной расы, много их, я столько их не видел сразу. В Банги приехали, и портом также ночью мы поехали в Беренго – учебный лагерь. Я там был два месяца инструктором, и потом по базам нас начали кидать. Ну, нормально, покатался по всему ЦАРу, могу сказать, что красивая страна.

Потом база на Бри уже начала открываться, и нас послали в первую поездку по земле - отвезти воду, продукты. Когда мы заехали за Себут, ООНовцы нас тормознули и, спросив, куда мы едем, покрутили пальцем у виска.

—  Куда вы едете? – говорят нам. – Мы туда ездим по 20 машин, из них 5 броневиков – и нас грабят. А вы едете на двух «Уралах»?

—  У меня приказ, - отвечаю я.

Поехали туда. Доехали до первого блокпоста «Селеки» - они там все нас окружили. Нас было 8 человек всего – а эти стоят вокруг, со стволами, жмутся.

—  У вас бумага от нашего генерала есть? – спрашивают у нас. – О том, что вам разрешают проезд.

У меня переводчик был – Манас. Он был легионером, поэтому очень хорошо на французском общался. Я ему говорю:

—        Спроси  у  старшего,  ему  такая  бумага   пойдёт? Попросил пулемётчика на крыше – передёрни затвором. Тот передёрнул затвор, я говорю:

—  Пойдёт вам такая бумага? - говорю.

Чувак охренел от такого поворота событий, в непонятках уставился на меня – и слова выговорить не может.

—  Запомни, - говорю ему, - мы русские, а не французы. Поэтому, если вы начнёте войну на этом блокпосте, то из вас живыми уже никто не уйдёт. Мы до последнего здесь будем. Никто из нас не отдаст ни стволы, ни технику, ни еду. Из вас живыми никто не уйдёт.

Тогда этот главный «селековец» со своими поругался, и сказал – ну вас, русских, к черту, я с вами лучше связываться не буду.

Взаимоотношения с МИНУСКА

 Взаимоотношения  с  МИНУСКой  были  странные.  Героического в них мало. Точнее - вообще ни в ком ничего нету. Кроме португальцев. Всех остальных я не считаю за солдат. Они в любой момент были готовы воткнуть нам нож в спину – постоянно, где бы мы ни были. Я строил базу в Бангасу, строил базу на Бауа, строил базу на Бакаранге, строил базу на Буаре – везде МИНУСКА вставляла нам палки в колёса. Везде приходилось пробиваться через проблемы, через отказы. С ООНовцами нормально каши не сваришь.

Типичная история – они всё время утверждают, что без сопровождения ООН мы не имеем права никуда ездить. Я говорю – хорошо, давайте сопровождения, мы поедем туда-то, нужно осмотреть, осмотреться, разведать и так далее. У нас приказ от руководства. А они постоянно всё это затягивали. В итоге, когда я уже оброс там некоторыми связями с местными - мне начали докладывать о том по дороге, скажем из Буара до Бакаранги, поставлены засады «Селеки». А информация не могла поступить из других источников, кроме как из МИНУСКи.

Но мы всё равно поехали в Бакарангу – открыли там базу, прогнали бармалеев. За сутки до нашего приезда в Бакарангу боевики еще собирали с местных дань: ходили по рынку, забирали себе баб любых понравившихся, собирали деньги с коммерсантов и кошмарили населённые пункты.

На Буаре я развернулся на полную катушку. Когда я туда приехал, база уже существовала, люди были – но она была не достроена. А я привык на месте всё делать под себя - соответственно я сделал под себя базу, вошёл в контакт с местными миротворцами из МИНУСКи, вошёл в контакт с губернатором, с местными коммерсами, с местным криминалом.

Почти сразу после прибытия на меня вышли местные контрабандисты. Я им отказал – они просили меня их сопровождать в зоны риска. Мол, они через границу возят товары, и просили их за бабки охранять. Теоретически, такая возможность у меня была - есть транспорт, вооружённые люди. Я им отказал – и предложил другую схему: у нас может быть взаимное сотрудничество, если вы будете мне помогать с информацией.

По ООНовцам. Мы часто обращались за помощью к перуанцам - у нас стоматолога не было, а у перуанцев он был, единственный стоматолог на всю МИНУСКу. Я тогда познакомился с их командиром, поставил ему ящик пива, и попросил о помощи со стоматологом. Он разрешил русским пользоваться их стоматологом. Я свозил всех пацанов, которые на базе у меня были – все вылечили зубы, пломбы запломбировали. Беда в том, что в ЦАР из-за местной воды зубы разваливаются. Ну и так получилось, что с перуанцами мы сдружились. Они приезжали к нам в волейбол постоянно на базу играть. Пару раз даже у нас в бане были – им стало интересно, что это за баня у русских такая.

Это что касаемо перуанцев. Познакомились мы и с комендантом их базы – с Бангладеш. Дело было так: когда они делали стрельбище для МИНУСКи, неподалеку от нашей базы, они просто нас попросили постоять на охране. Пацаны там постояли с разрешения руководства – просто посидели на фишке четыре дня, пока ровняли площадку для стрельбища. По итогу у нас произошло взаимодействие, и в дальнейшем мы пользовались тоже этим учебным стрельбищем. С генералом мы несколько раз общались, неплохо с ним сдружились. Благодаря этому постоянному общению я начал понимать до- статочно хорошо французский, английский. Может и не говорить, но хотя бы понимать то, что тебе говорят. Одно дело, когда ты с переводчиком говоришь, и совсем другое – когда ты постоянно с носителем общаешься сам.

Пока там были, пришлось еще санго выучить. 260 слов – больше у них я не нашёл, остальное они французскими словами заменяют. Учил специально, чтобы с местными общаться. По большей части мы там занимались хозяйственной деятельностью. Ну, я человек деятельный, поэтому я занялся налаживанием контактов с разными людьми.