Она не слишком сопротивляется. Самосохранение включается, пробиваясь сквозь облако наркотиков в ее организме. Но она уже давно смирилась со своей участью.
Как только я привожу ее в тихую комнату, я поворачиваюсь к ней. Она уже опустилась на колени, ее зеленые глаза смотрят на меня с печалью и принятием.
Она красивая девушка, с ярко-рыжими волосами, травянисто-зелеными глазами и веснушками, усеивающими ее нос.
Что-то в ней немного напоминает мне Адди, и я чуть не выхожу обратно и не размахиваю кулаком перед лицом Марка только за то, что он к ней прикоснулся.
— Вставай, — говорю я твердо. Она неуверенно поднимается на ноги, похожая на детеныша жирафа, который впервые идет.
— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, — говорю я. Ее брови морщатся, и она хмурится.
— Сэр…
— Как тебя зовут, милая? — Она запинается от вопроса.
— Черри.
Я качаю головой.
— Это твое настоящее имя или сценический псевдоним?
Она кривит губы.
— Настоящее.
Ее родители действительно чертовски неоригинальны. С таким же успехом можно было бы завести второго ребенка и назвать его Клубникой или Арбузом.
В любом случае, не суть важно.
— Как ты смотришь на то, чтобы начать жизнь с чистого листа, да?
Ее глаза расширяются, и кажется, что перспектива сбежать из этого места немного отступает от ее взгляда, как туман под действием наркотиков. Но потом она становится настороженной, а затем смиряется. Слезы выступают на ее веках, и это зрелище будет преследовать меня вечно.
Она смотрит вниз, кажется, собираясь с мыслями.
— Я знаю, что это значит. Мне очень жаль. Я не знала, что так сильно наклонилась.
— Я не собираюсь причинять тебе боль или убивать тебя, Черри, — вклинился я. — Я собираюсь помочь тебе, но мне нужно, чтобы ты слушала только то, что я говорю.
Она переминается на ногах, смотрит на меня сквозь ресницы и судорожно мотает головой. Я достаю Bluetooth-наушник, который спрятал глубоко во внутреннем кармане костюма. Все мои куртки имеют специальную свинцовую подкладку, которая отражает радиацию. Это означает, что я могу пройти через любой сканер тела без обнаружения устройств.
Я вставил трубку в ухо, нажал на кнопку, которая сразу же вызвала Джея, и стал ждать, пока он ответит.
Когда он отвечает, я объясняю ситуацию. Проходит пятнадцать минут, прежде чем за ней приезжает машина. За это время Черри рассказывает мне о своей семье. О младшей сестре, которая больна раком, и о ее бедной матери-одиночке. Она работает на этой работе, чтобы оплачивать медицинские счета, но признается, что не знает, стоит ли оно того, если ее убьют и дополнительный доход прекратится.
Ей больше никогда не придется беспокоиться о том, чтобы заботиться о них. Или быть убитой из-за разбитого стекла.
Джей просматривает запись с камеры и направляет меня к выходу через заднюю дверь, чтобы меня не обнаружили.
Я хватаю ее за запястье, прежде чем она выходит за дверь. Неприметный черный седан ждет в десяти футах от нас, и дверь уже открыта для нее.
— Я знаю, — тихо говорит она. — Я не знаю твоего лица. Я никогда не видела тебя раньше, — догадывается она.
Я качаю головой.
— Черри, ты не поедешь туда, где тебя будут расспрашивать о чем-то подобном. О тебе и твоей семье позаботятся, и ты будешь в безопасности. Я обещаю. Все, о чем я прошу, это чтобы ты сделала что-то значимое в своей жизни. Вот и все.
Одна слезинка скатилась с ее глаза. Она поспешно вытирает ее и кивает. Ее светлые глаза сияют надеждой, и я делаю это дерьмо, вовлекая себя в худшие стороны человечества — все это стоит того, когда на меня так смотрит выжившая.