Могу признаться, что тогда я бы, наверное, немного описалась.
Вздохнув, я погружаю руку внутрь, выхватываю бумаги и вырываю руку, и все это менее чем за секунду.
Я почти открываю рот, чтобы позлорадствовать, но решаю, что лучше ничего не злить, когда мы живем в одном доме.
Я поворачиваюсь, подбегаю к шнуру, выключаю свет и мчусь вниз по лестнице, словно за мной гонится девушка из «Звонк».
Захлопнув дверь на чердак, я глубоко вдыхаю очищенный воздух. Здесь намного светлее. Такое ощущение, что весь дом рухнул на меня, а я только что выползла из-под него.
Я разглаживаю бумаги, щуря глаза, чтобы разобрать аккуратные каракули на первой из них.
Я сделал то, что мне сказали сделать. Потому что если бы я этого не сделал, знаю, кто был бы следующим. Так что это мое признание. Я помог ему скрыть ее убийство. Мне очень жаль.
Мое сердце учащается, когда я перечитываю записку снова и снова. Кто бы это ни написал, он говорит об убийстве Джиджи. Должно быть, так и есть. Кто помог ему скрыть убийство? Кто он?
Переключившись на другую записку, я только через секунду понимаю, что это страница, вырванная из ее дневника. Я торжествующе улыбаюсь, но улыбка быстро сходит на нет, когда я читаю беспорядочные слова.
Я должна быть быстрой, он сказал, что уже в пути, и я в ужасе. Если побегу, он меня поймает, поэтому я пишу эту записку в надежде, что кто-нибудь ее найдет. Если со мной что-то случится, Джон, это будет…
На этом записка заканчивается, даже не дописав последнее слово. Мой рот открывается в шоке, и я смотрю на нее в полном недоверии.
— Ты издеваешься надо мной, Джиджи! Ты оставила это там? Это то, что ты хотела мне показать? Записку, где ты собираешься сказать, кто это, НО НЕ СКАЗАЛА? — Я заканчиваю свою тираду громким криком, топая ногой и широко разводя руками.
Конечно, она не отвечает мне.
Резко зарычав, я топаю в спальню и захлопываю дверь.
Теперь я злюсь на нее. Ей лучше сюда не заходить, иначе я ее тут же вышвырну обратно.
Он снова снаружи. Наблюдает за мной, ярко-красная вишня вспыхивает в лунном свете.
Я снова смотрю на него. Знакомые нити страха крепко держат меня в своих тисках. Но в то же время, кирпичи оседают в моем желудке, опускаясь все ниже.
Я жую губу, размышляя, стоит ли мне снова с ним столкнуться или нет. Поднять трубку и сообщить о нем, было бы логичнее всего.
Но полиция ничего не сможет сделать. Пока они приедут, он уже уедет.
И что толку от заявления в полицию, если они пропадут, как в прошлый раз? С его очевидными навыками взлома и проникновения, не говоря уже о навыках взлома, он явно что-то подделывает. Но, возможно, это не имеет значения. Шериф Уолтерс знает, что у меня есть преследователь, несмотря на то, что он сказал, что у них нет никаких записей об этом.
Может, это еще одна причина для звонка.
Возможно, он планирует убить меня прямо сейчас, как убил преследователь Джиджи. Я перечитала ту записку и прочесала ее дневники за последние три ночи, но пока не увидела никаких доказательств того, что убийцей был ее преследователь.
Но я уверена, что права.
Глядя на него, я беру телефон, встаю прямо перед окном и прикладываю трубку к уху. Я даже еще не набрала номер полиции; просто хочу посмотреть, что он будет делать.
Потому что, очевидно, со мной что-то не так.
Я играю с огнем. Чем больше я провоцирую его, тем больше вероятность, что он придет за мной. Но не могу остановить себя. Я не могу остановить острое возбуждение, которое испытываю каждый раз, когда отталкиваю его.
Это так же увлекательно, как и глупо.
Я не вижу его лица под глубоким капюшоном, но знаю, что он улыбается мне. Знание этого не вызывает у меня должной реакции. Я должна быть отвращена. Я должна испугаться. Наверное, я боюсь, но на самом деле чувствую желание улыбнуться в ответ.
Телефон звонит мне в ухо. Вскинув брови, я нерешительно отвожу телефон от уха и смотрю на входящее сообщение.
Неизвестный: Я должен поверить, что ты разговариваешь по телефону с полицией? Я думаю, что мой маленький мышонок — лжец.