Я немного пьяна, мы поехали в бар после мероприятия, поэтому Дайя отвозит меня домой на моей машине. Мы смеемся и хихикаем над забавными моментами и даже сплетничаем о безумных драмах, которые всегда происходят в книжном сообществе.
Мы счастливы от того, что так хорошо провели время, но наши улыбки иссякают, когда она подъезжает к дому.
В эркере горит одинокий светильник. Я выключила весь свет, прежде чем мы уехали.
Я собираюсь выскочить из машины, но крепкая хватка Дайи, обхватившая мою руку, останавливает меня.
— Он все еще может быть там, — быстро говорит она, ее хватка становится почти болезненной.
— Лучше бы он, блядь, был там, — рычу я, вырывая свою руку из ее хватки. Я выскальзываю из машины, прежде чем Дайя снова попытается остановить меня, и направляюсь к поместью.
— Адди, остановись! Ты ведешь себя глупо.
Так и есть, но алкоголь только усилил мой гнев. Прежде чем Дайя успевает остановить меня, я отпираю входную дверь и врываюсь в дом.
Единственная лампочка горит над кухонной раковиной, слишком слабая, чтобы осветить фасад дома как следует.
Меня никто не ждет, поэтому я начинаю включать свет, чтобы уменьшить зловещий тон в воздухе.
— Выходи, урод! — кричу я, врываясь на кухню и хватая самый большой нож, который только могу найти. Когда я поворачиваюсь, Дайя стоит в дверях, оглядывая комнату с встревоженным выражением лица.
Я был так увлечена убийством этого ублюдка, что даже не удосужилась оглядеться.
Вся гостиная усыпана красными розами. Мой рот открывается, слова на языке запинаются и испаряются.
Я поворачиваюсь и вижу пустой стакан из-под виски, стоящий на стойке, на дне стакана — чуть алкоголя, а на краю — отчетливый след.
Рядом со стаканом лежит одинокая красная роза.
Мой расширенный взгляд сталкивается с взглядом Дайи. Все, что мы можем сделать, это просто потрясенно смотреть друг на друга.
Сердце замирает в горле, и я наконец произношу:
— Мне нужно проверить остальную часть дома
— Адди, он все еще может быть здесь. Мы должны позвонить в полицию и уехать. Сейчас же.
Я прикусила губу, внутри меня боролись две стороны. Я хочу найти его, встретиться с ним лицом к лицу и несколько раз ударить его в глаз. Но я не могу подвергать Дайю еще большей опасности, чем уже подвергла. Я не могу продолжать вести себя глупо.
Смирившись, я киваю головой и следую за ней из поместья. Бодрящий воздух даже не проникает сквозь лед, оседающий в моих костях.
Что еще он сделал? Я рычу, когда понимаю, что он, вероятно, заходил в мою спальню. Потрогал мое нижнее белье. Может быть, даже украл его.
Голос оператора прорывается сквозь мои мысли. Я была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как Дайя вызвала полицию.
Она описывает ситуацию, и через несколько минут оператор отправляет офицера и сообщает, что ему понадобится двадцать минут, чтобы добраться до нас.
Я знаю, что преследователя здесь больше нет. Я уверена в этом до мозга костей. Но я надеюсь, что он преступник и находится в системе, тогда его ДНК из стакана с виски опознает его.
Но так же, как я знаю, что его здесь больше нет, и знаю, что поймать его тоже будет не так-то просто.
— Пойдем со мной домой сегодня вечером, — говорит Дайя. Мы обе устали и совершенно трезвы после двухчасового разговора с полицией.
Они обыскали дом, но его нигде не было. Они сняли отпечатки со стакана с виски, чтобы проверить, смогут ли они найти совпадение.
Я устала, поэтому киваю головой.
До ее дома двадцать минут езды, и хорошо, что я все это время следовала за ней, иначе могла бы потерять ориентацию и поехать неизвестно куда.