— Мы не можем сначала позабавиться с ней? — Я прерываю его, мой голос становится глубже от разочарования. — Это половина удовольствия, брат.
Глаза смещаются, глядя друг на друга, ожидая реакции Дэниела на мои требования. Он смотрит на меня, на его лице легкая улыбка. Я поднимаю бровь, ожидая ответа.
Когда я отвечаю, Дэниел смеется, на его лице отражается приятное удивление. Мое лицо серьезно, глаза не отрываются от лица Дэниела.
Он первым разрывает зрительный контакт и смотрит туда, где слуга держит испуганную девочку.
— Приведите ее сюда.
Я откидываюсь в кресле, мои движения вялые и расслабленные. Внутри меня бушует война — поле битвы в моем нутре кровавое и злобное. Я хочу разрушить весь этот дом, разорвать на куски каждого больного человека, находящегося здесь, используя только руки и зубы.
Я покажу им, каково это — быть съеденным чудовищем.
Слуга торопит девочку, последовательно толкая ее вперед из-за того, что она упирается своими маленькими пятками. Она знает, что грядет что-то плохое.
Но она не знает, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не случилось.
Когда девочка доходит до нас, моя рука вырывается, захватывая крошечное запястье девочки в свою ладонь. Ее широко раскрытые глаза смотрят на меня, и то, что я вижу в них, почти разрывает мое сердце. В ее глазах плещется печаль и страх. Это выражение, которое никогда не должно быть на лице ни одного ребенка.
— Как тебя зовут?
Дэн насмехается, но я не обращаю на него внимания.
— С-Сара, — тихо произносит она, голос у нее невнятный. Мне хочется бросить ее себе на грудь и убежать отсюда, но, думаю, мы оба знаем, что это невозможно.
— Сядь ко мне на колени, Сара, — твердо приказываю я.
Неохотно она слушается. Она опускает глаза, когда забирается ко мне на колени, но я не замечаю слез, выступивших на ее глазах перед этим.
Тошнотворное чувство усиливается, когда я помогаю ей подняться, удерживая ее тело у своих коленей одной рукой высоко на ее спине, а другой — на колене. Места, которые не являются сексуальными, но будут восприниматься как доминирующие для других. Я бы предпочел вообще не прикасаться к ней — она воспринимает это как нечто хищное, — но я чувствую себя в безопасности, когда она рядом, когда куча взрослых смотрит на нее так, будто она их следующая еда.
В буквальном смысле.
Я натягиваю на лицо хищную улыбку, наклоняюсь, прижимаюсь губами к ее уху и шепчу так, чтобы слышала только она:
— Со мной ты в безопасности. Молчи.
Дэн внимательно наблюдает за происходящим, в его глазах мелькает недовольство. С его точки зрения, он не смог бы прочитать мои губы. А он не из тех, кто любит, когда секреты раскрывают перед его лицом.
Сара умна. Она не реагирует. Не кивает и не говорит. Она просто продолжает смотреть на свои сцепленные руки, дрожь пробирает ее миниатюрное тело, как будто она находится в центре снежной бури.
Я поднимаю глаза на Дэниела.
— Ожидается ли от меня аудиенция, или я могу наслаждаться ею в другом месте? — спрашиваю я, глядя на девушку с предвкушением.
Он подумает, что я предвкушаю все способы, которыми я собираюсь причинить ей боль, но на самом деле я представляю, как маленькую Сару уносит Руби, а я наставляю его голову на нож.
Рот Дэна искривляется при виде моего лица, его выражение снова становится спокойным.
Я чертовски хороший актер. Иначе я бы никогда не выжил в этой сфере деятельности.
— Мы с удовольствием посмотрим, — плавно говорит Дэн, откинувшись на спинку стула, а одна его рука пробирается под стол. Я не вижу, что он делает со своего места, но мне это и не нужно, чтобы понять, что он сжимает себя.
Я буду наслаждаться, убивая его.
— П-пожалуйста, отвезите меня домой, — плачет Сара, плотина прорывается, слезы льются из-под ресниц и по щекам.
Я вытираю слезы с ее щек, молча хваля ее за то, что она вздрагивает от моего прикосновения, хотя это заставляет меня чувствовать себя так, словно мои внутренности охвачены пожаром в мусорном контейнере.