Я поворачиваюсь и начинаю бежать.
Но он слишком быстр. Его рука вырывается и обхватывает мои волосы, дергая меня назад.
Я резко вскрикиваю, теряя равновесие. Ему удается повернуть мое тело так, что я больно приземляюсь на колени. Как мы оба и хотели.
— Тебе нравится, когда я заставляю тебя? — рычит он, откидывая мою голову назад, чтобы я смотрела на него сверху. Его член касается моей щеки, предупреждая меня о том, что сейчас произойдет. — Тебе нравится быть плохой маленькой девочкой, не так ли? Тебе нравится бросать мне вызов, потому что тебе нравится, когда я пугаю тебя. Ты маленькая глупая девочка, играющая с огнем, — насмехается он, на его лице жестокая гримаса.
Слезы наворачиваются на глаза от того, с какой силой он держит меня за волосы. Жгучие, как инферно ярости и похоти в его глазах. И если бы я не знала лучше, я бы подумала, что за моей спиной пылает огонь, отражаясь в его немигающих глазах.
— Скажи мне, маленькая мышка, тебя когда-нибудь трахал такой мужчина, как я?
— Были лучше, — шиплю я, дремлющая ненависть к нему вновь пробуждается. Что-то очень темное и опасное закрывает его глаза. Он выгибает эту чертову бровь, и я тут же сжимаюсь в комок.
Это была ложь. Мы оба знаем это.
Это первое, что я усвоила, когда в детстве меня отдали в католическую школу. Хорошие девочки не лгут.
Второй урок — не доверяй дьяволу и его влиянию. Но они забыли упомянуть, что не стоит злить его, если ты попал под его влияние.
Может быть, потому что это здравый смысл.
У меня дрожат губы, когда я ругаю себя за такую глупость. Горечь и недоверие все еще бурлят под поверхностью. Я не знаю, почему я думала, что могу позволить ему доминировать и трахать меня, не сопротивляясь.
Он убьет меня раньше, чем я полюблю его.
— Открой свой гребаный рот, плохая девочка. Прямо сейчас, пока я не задушил тебя своим членом.
На этот раз я слушаю. Как только я размыкаю губы, он проталкивает кончик мимо моих губ и направляет его прямо в горло.
Он шипит сквозь зубы, затем следует еще один дикий рык. Я хнычу, а затем задыхаюсь, когда он вводит свой член глубже. Он — закаленная сталь, обтянутая шелковистым атласом, но гладкость мало помогает облегчить боль.
Он слишком толстый и длинный для моего маленького рта.
Слезы мгновенно заливают мои глаза и проливаются, когда он продолжает вводить себя глубже.
Инстинктивно мои руки обхватывают его толстые бедра, прижимаясь к нему.
Быстро, как змея, он выхватывает обе мои руки и сжимает их вместе в одной руке, а другой продолжает удерживать мою голову. Он держит мои руки высоко поднятыми и прижимает к своему животу. Это выглядит так, будто я женщина, молящаяся на коленях, со связанными руками, поклоняющаяся самому дьяволу.
— Это то, чего ты хотела, да? — рычит он. — Соси, блядь. Сейчас же.
Я делаю, как он говорит, если это означает, что он ослабнет. Я сосу сильно, впадив щеки и проводя языком по толстой вене на нижней стороне его члена.
— Вот так, детка, — дышит он, наконец позволяя мне расслабиться.
Но через несколько секунд он снова втягивает меня в себя. Направляя мою голову вперед и назад, пока я продолжаю сосать его. С его губ срываются слова поощрения и глубокие стоны удовольствия, в то время как он набирает силу. С каждым слогом и стоном, слетающим с его губ, я все отчаяннее пытаюсь доставить ему удовольствие. Исправить свою ошибку.
— Давай посмотрим. Грейсон Паркер, он был лучше, да? — Мои глаза расширяются, я не понимаю, откуда он его знает, и боюсь, к чему это приведет. — Я чуть не убил его, когда он выбежал из твоего дома голым, так что я как-то сомневаюсь, что он был лучше меня. Кто еще? — он выделил последнее слово, впихивая себя глубже в мое горло. Я задыхаюсь, и он позволяет мне бороться несколько секунд, прежде чем ослабить давление.
— Брэндон Хаватти, Карлос Сантонио, Тайлер Сандерс… — он продолжает перечислять всех мужчин, с которыми я была. Их, конечно, не так много, но это очень много, когда ты только что подверг их жизнь опасности.
Он резко дергает мою голову назад, позволяя мне сделать один вдох, и говорит:
— Я буду наслаждаться убийством каждого из них, маленькая мышка.
Прежде чем я успеваю что-то ответить, не говоря уже о том, чтобы сделать еще один глоток драгоценного воздуха, он снова начинает душить меня своим членом.
Мое зрение темнеет по краям от того, как глубоко он погружается в мое горло. Неважно, как сильно я задыхаюсь и борюсь с ним, он становится только невероятно тверже.