Я насмехаюсь.
— Она подумала, что я могла переспать с Марком.
Ее рот опускается, но она быстро поднимает его обратно.
— Это ужасно, Адди. Мне так жаль. — Сзвиняется она, ее лицо искажается от сочувствия. У Дайи всегда была прекрасная семья, но она достаточно долго была рядом, чтобы понять, каково расти с моей матерью.
Я машу рукой.
— Она говорила и похуже.
— Что она сказала о Фрэнке?
Я повторяю все, что сказала мне мама, и когда я заканчиваю, она просто смотрит на меня расширенными глазами. У нее была такая же реакция, когда я рассказала ей, что узнала от Марка о Роналдо и Джоне.
— Все, что я знаю, это то, что Джиджи начала много дерьма, влюбившись в Роналдо. — Заканчиваю я со вздохом.
Дайя закатывает глаза.
— Кстати, о преследователях… ты не собираешься рассказать маме о Зеде?
Я бросаю на нее взгляд.
— Это все равно, что спросить, собираюсь ли я рассказать ей о том, как однажды я позволила парню трахнуть меня пальцами посреди концерта.
Она фыркает.
— Да, ладно, ты выиграла. — В ее зеленых глазах мелькает нерешительность, и я знаю, какой вопрос сейчас прозвучит. Я выпрямляю позвоночник, готовясь к нему. — Он больше ничего не сказал о том, чем он зарабатывает на жизнь? Или почему он связан с Марком?
Этот последний вопрос как раз то, почему я не могу сказать ей, кто такой Зед. Он сказал, что никто больше не знает о Марке и о том, чем он на самом деле занимается, кроме нескольких человек, которые ему помогают.
Я качаю головой, отказываясь озвучить свою ложь.
Дайя кивает, принимая мой ответ без раздумий, и чувство вины, живущее во мне, становится почти невыносимым. Я солгала ей в лицо, а она даже не усомнилась в этом.
Она наливает рюмку рома и протягивает ее мне.
— Вот, это поднимет тебе настроение. Предварительная игра перед карнавалом с привидениями — это как закон.
Я принимаю ее и выпиваю ее залпом. Когда я опускаю рюмку, улыбка возвращается на мое лицо. Алкоголь не излечит чувство вины, но, по крайней мере, я больше не злюсь из-за того, что мама назвала меня проституткой. Она фыркает, когда видит мое лицо.
— Как ты думаешь, какими будут дома с привидениями в этом году? — спрашивает она, нанося на веко немного мерцающих коричневых теней.
Она будет выглядеть опасной, когда закончит. Тени подчеркнут ее шалфейно-зеленые глаза до опасного уровня и привлекут всех монстров.
— Я не знаю, всегда трудно угадать. Это как пытаться угадать следующую тему для «Американской истории ужасов».
Дома в «Афере Сатаны» обычно все следуют одной и той же теме. В один год большинство домов с привидениями были устроены как тюрьмы, и в каждом доме нужно было придумать, как сбежать.
До сих пор это одна из моих любимых тем. В том же году Дайя описалась.
Теперь она берет с собой дополнительную одежды, и я каждый раз дразню ее.
— Ты готова? — спрашивает она, в последний раз подкрашивая ресницы тушью.
— Девочка, я родилась готовой. Пойдем пописаем.
— Сука. — Бормочет она, но я едва слышу это за своим злобным гоготом.