Я усмехаюсь.
— Всегда следуешь правилам, — замечаю я, возившись с кнопками на экране. — Скажи мне, маленькая мышка, ты близка со своим отцом?
Она фыркает.
— Почему ты вообще об этом спрашиваешь?
— Твой отец — адвокат, не так ли? Он следит за соблюдением правил. Я полагаю, что желание следовать правилам ты получила от него, нет?
Она насмехается:
— Нет. Я научилась этому не у него.
Я делаю паузу и оглядываюсь через плечо, одаривая ее лукавой улыбкой.
— Значит, у тебя проблемы с отцом?
— У меня нет проблем с отцом, — огрызается она. — То есть, на самом деле нет. Мой отец всегда как бы просто… был рядом. Моя мать была такой сильной, что он обычно исчезал на заднем плане. — Она заканчивает с еще одним придыханием, выглядя все более неловко.
— Ну, если ты не знала раньше, то теперь знаешь. — Говорю я, моя улыбка растет, когда я вижу, как на ее щеках появляется красивый румянец.
Ее глаза округляются, а рот опускается в шоке. Я хочу снова засунуть в нее свой член, только чтобы дать ему лучшее применение. Ее навыки в этой области очень отточены.
И мысль о том, как она совершенствовала эти навыки, на краткий миг делает меня убийцей.
— Ты хочешь сказать, что ты мой папа? — недоверчиво произносит она, возвращая мое внимание к себе.
— Именно так, детка. А ты моя хорошая маленькая девочка. — Промурлыкал я, проводя языком по нижней губе и глядя на нее как… черт. Какие вещи я хочу сделать с этой женщиной. Вещи, которые показали бы ей, насколько безумным я могу быть.
— Я не такая. — Шипит она, хотя протест ее слаб.
Оставив на время фильм, я иду к ней, наслаждаясь тем, как она отшатывается от меня и врезается в стену. Если бы у нее была сила, она бы сожгла меня дотла от жара своего взгляда. Хорошо, что она еще не осознает, какой силой обладает на самом деле.
Я не прекращаю преследовать ее, пока мое тело не прижимается к ее телу, наслаждаясь ощущением ее сосков, прорезающих тонкое платье.
Наблюдать за тем, как она стояла передо мной на коленях, сосала мой член так, словно от этого зависела ее жизнь, но при этом была чертовски зла — самое великолепное зрелище, которое я когда-либо видел.
В тот момент она хотела вернуть свою власть, и я был более чем счастлив показать ей, что она никогда ее не теряла. Эта прекрасная женщина держит мою жизнь на ладони, она просто не способна видеть это таким образом.
Единственный, кто действительно в опасности — это я.
— Нет? — шепчу я. Я наклоняю ее подбородок вверх, мягко касаясь губами ее губ. От резкого вдоха мой член упирается в брюки. — Если бы ты была моей маленькой девочкой, я бы боготворил каждый дюйм твоего тела до тех пор, пока наши души будут привязаны к этой земле. Мой язык не оставит нетронутой ни одну твою часть. — Я покусываю ее нижнюю губу, вырывая хныканье из ее горла. — Неиспробованная, — бормочу я, мой язык выныривает и скользит вдоль шва ее губ.
Моя рука скользит вверх, чтобы обхватить ее изящное горло, и я не могу сдержать глубокий рык. Мои пальцы почти полностью обхватывают ее шею.
Я мог бы сломать ее так легко. Убить ее. Оставить свой след языком и зубами.
— Если бы ты была моей маленькой девочкой, — дышу я, желание становится опасно высоким. — Твоя сладкая маленькая киска была бы так полна мной, ты забыла бы, что значит чувствовать пустоту. Я был бы внутри тебя так глубоко, что тебе пришлось бы вырезать меня.
Затем я обнажаю зубы, сжимая ее горло, пока ее лицо не розовеет, пораженное мыслью о том, что она пытается сделать что-то настолько бесполезное.
— Ты истечешь кровью прежде, чем это произойдет.
— Я бы сделала это, — прохрипела она. Я ослабляю руку настолько, чтобы дать ей возможность продолжить. — Я бы взяла нож и срезала каждый дюйм кожи своего тела. Чтобы ничего не осталось от твоего прикосновения.
Я поднимаю бровь и стону от удовольствия, одновременно возбужденный и рассерженный ее дерзостью.
— Это мы еще посмотрим…, — я наклоняюсь, чтобы мои губы коснулись раковины ее уха. — Маленькая девочка. — Заканчиваю я шепотом.