Моя спина выгибается дугой, когда он откидывает мою голову назад. Его лицо с красивыми шрамами появляется над моим. Эти чертовы глаза инь-янь, обрамленные густыми ресницами.
Он ужасающе красив. И сейчас он выглядит взбешенным.
— Что? — невинно выдыхаю я.
Он наклоняется и мягко касается своими губами моих. В месте соприкосновения наших губ вспыхивают электрические разряды. Я резко вдыхаю воздух, потрясенная реакцией, которую его тело вызывает в моем собственном.
— Зед, — шепчет он мне в губы. — Это единственное имя, которое отныне не сходит с твоих губ, особенно когда ты делаешь этой маленькой киске приятно. А когда я сделаю этой киске приятно, тогда ты сможешь называть меня Богом.
Весь кислород в моих легких испаряется. Если бы он вернул мне душу, он бы снова исчезла.
— Я думаю, Люцифер подойдет тебе больше. — Шепчу я, скользя губами по его губам.
На его губах мелькает греховная улыбка, на короткую секунду обнажая ровные зубы. Эта секунда стала резким напоминанием в моем пьяном мозгу о том, что сейчас передо мной находится кто-то очень опасный.
И мне нужно убрать его подальше от себя.
Я отклонилась еще дальше назад, отдаляя свое лицо от его лица.
— Ты снова собираешься напасть на меня? На этот раз ты будешь засовывать свой член мне в рот? — я смотрю на него, сузив глаза в тонкие, полные ненависти щели.
— Я думал об этом, — признается он в задумчивом бормотании. — Я бы хотел увидеть, как ты проглотишь мой член сегодня вечером.
Есть одно но, и в своем пьяном состоянии я почти обиделась.
Я вздергиваю бровь, но даже я знаю, что это не имеет такого эффекта, как если бы это сделал он.
— Но ты все еще пьяна. И тебя вырвет на мой член, как только он коснется задней стенки твоего горла.
Ну вот, теперь я действительно оскорблена.
Мой рот открывается в шоке.
— Я бы не стала, придурок! — Я отстраняюсь от него, но он крепче держит меня за волосы и не отпускает.
Всегда, блядь, заставляет меня.
Кто может любить этого человека?
Он смеется — темным, жестоким смехом. Но это также превращает его лицо в лицо дьявола. Красивое и безжалостное.
— Ты хочешь сказать, что хочешь попробовать? — дразнит он, его глаза сверкают в лунном свете.
Я хмуро смотрю на него.
— Никогда. Знаешь что, ты прав. Меня бы стошнило, но не потому, что я не могу справиться с твоим ничтожным членом. А потому что мне было бы так противно от этого. — Ядовитые слова извергаются из моего рта без сохранения.
Мой страх приглушен, поэтому мой рот не подвергается цензуре.
Он вскидывает бровь, и у меня пересыхает во рту.
Черт. Почему это выглядит так страшно, когда он так делает?
Он смотрит на меня, и я задерживаю дыхание, ожидая, что он сорвется. Чтобы убить меня. Сделать мне больно. Сделать что-нибудь.
Когда его свободная рука тянется к молнии и медленно тянет ее вниз, я понимаю, что облажалась.
Ты просто не могла держать рот на замке, не так ли, Адди?