— Сначала, — повторяет она. — Что это значит? Он был настолько хорош, что изменил твое мнение?
Я закрываю лицо руками, но она отталкивает их, почти сталкиваясь своим носом с моим в ожидании ответа.
— У тебя такие красивые глаза. — Говорю я ей.
Она рычит на меня.
— Выкладывай, шлюха.
Я закрываю глаза с покорным вздохом.
— Этот человек съел душу из моего тела, и я не думаю, что еще верну ее обратно.
Она отшатывается назад, удивление в ее бледно-зеленых глазах.
— Я знаю, ты можешь осуждать меня. Я тоже себя осуждаю, — жалко говорю я. Я пододвигаю к себе ее маргариту и допиваю ее. Моей не было с тех пор, как я впервые сказала ей, что он ворвался в дом.
— Детка, я тебя не осуждаю. Но позволь мне прояснить ситуацию. Ты подстрекала его в смс, потому что чувствовала себя плохой сучкой. А потом он ворвался, чтобы выполнить свое обещание, связал твою задницу, и ты сначала испугалась, но потом оказалась на его лице? — медленно резюмирует она.
В ее глазах мелькают несколько эмоций. Смятение, шок, возможно, даже интрига. Но не осуждение. И это только потому, что я не призналась ей в инциденте с пистолетом. Не думаю, что когда-нибудь смогу об этом рассказать.
Я скривила губы.
— Вполне.
Не сводя с меня глаз, она наклоняется и берет бутылку текилы, которую мы использовали для приготовления маргариты. Она наливает по рюмке в обе наши пустые, а затем передает одну мне.
Мы выпиваем по рюмке, морщась от вкуса, а затем молча смотрим друг на друга.
— Я даже не знаю, что сказать, — простонала я. — Дайя, я не знаю, что делать. Он не причинил мне боль, но он сделал это. Он определенно навязался мне. Но я бы отпустила его дальше, если бы он попытался. Я так чертовски запуталась. Я чувствую себя грязной и неправильной, но когда это происходило, мне казалось….
Я прервался с очередным стоном, и на этот раз я просто ударился головой о гранитную столешницу.
— Действительно хорошо? — добавляет она. — Потрясающе? Не от мира сего?
— Все выше перечисленное, — признаюсь я. — Я никогда не кончала так сильно за всю свою жизнь.
— Черт, — вздохнула она, в ее голосе прозвучала нотка благоговения. — Он связывался с тобой с тех пор? — мягко спрашивает она, проводя пальцами по моим волосам в утешительном жесте.
Я поднимаю голову, хмурясь.
— Да. Он просто… сказал, что не хочет, чтобы я влюбилась во что-то ненастоящее. Он практически сказал, что показывает мне, какой он на самом деле, вместо того, чтобы лгать мне об этом. Тот факт, что он думает, что может заставить меня влюбиться в него в первую очередь, показывает, насколько он ненормальный.
— Это… странно мило? Но очень хреново. С ним что-то не так. Но мы знали это по отрубленным рукам.
Я фыркнула.
— Да, совсем чуть-чуть.
— Ты уже спрашивала его об этом?
Я киваю.
— Да, он, в основном, сыграл свою обычную мужскую роль мачо и сказал, чтобы я не беспокоилась и что он позаботится об этом. — Я закатываю глаза, но, честно говоря, я рада этому. Если я и могу рассчитывать на свою тень в чем-либо, так это в том, чтобы подставить кого-нибудь.
Он сделал это более чем ясно.
Я сажусь и подношу дневник Джиджи к себе.