Читать книгу «День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]» онлайн.
Джозелла зевнула и поднялась.
— Спать хочется, — сказала она. — И меня ждут шелковые простыни этого ложа любви.
Казалось, она плыла над толстым ковром. Положив ладонь на дверную ручку, она остановилась и с важным видом оглядела себя в большом зеркале.
— Было очень славно, — сказала она и послала своему отражению воздушный поцелуй.
— Спокойной ночи, сладкое суетное видение, — пробормотал я.
Она обернулась с легкой улыбкой и затем исчезла за дверью, как облако тумана.
Я плеснул в бокал последнюю каплю бренди, согрел в ладонях и выпил.
«Никогда, никогда в жизни ты не увидишь больше такого зрелища, — сказал я себе. — Sic transit…»
И, не дожидаясь, пока тяжкое отчаяние овладеет мной, я отправился в свою скромную постель.
Я уже покоился в блаженном полузабытьи, когда раздался стук в дверь.
— Билл, — позвал голос Джозеллы. — Скорее идите сюда. Свет!
— Какой свет? — осведомился я, выбираясь из постели.
— В городе. Идите и посмотрите.
Она стояла в коридоре, закутавшись в халат, который мог принадлежать только владелице той замечательной спальни.
— Боже милосердный! — нервно проговорил я.
— Не валяйте дурака, — раздраженно сказала она. — Идите и посмотрите на этот свет.
Свет действительно был. Выглянув из окна на северо-восток, я увидел яркий неподвижный луч, скорее всего прожекторный, направленный прямо в зенит.
— Это означает, должно быть, что там кто-то зрячий, — сказала она.
— Должно быть, — согласился я.
Я попробовал определить, где находится прожектор, но не смог из-за темноты. Не слишком далеко, я был уверен, и основание луча как бы висело в воздухе — это, вероятно, означало, что прожектор установлен на высоком здании. Я заколебался. Мысль попытаться отыскать туда путь по улицам, погруженным в кромешный мрак, представлялась мне далеко не привлекательной. Кроме того, возможно было — весьма маловероятно, но все-таки возможно, — что это западня. Даже слепой человек, достаточно умный и отчаянный, мог оказаться в состоянии смонтировать такую штуку на ощупь.
— Лучше оставим это до завтра, — решил я.
Я нашел пилку для ногтей и опустился перед окном на корточки так, чтобы мои глаза были на уровне подоконника. Кончиком пилки я старательно провел по краске прямую линию, обозначив точное направление на луч. Затем я вернулся в свою комнату.
Час или больше я лежал, не смыкая глаз. Ночь усилила тишину над городом и прибавила тоски нарушающим ее звукам. Время от времени с улицы поднимался гомон голосов, раздраженных и ломающихся от истерии. Однажды послышался леденящий душу визг, который, казалось, упивался освобождением от оков разума. Неподалеку кто-то тихо рыдал, бесконечно и безнадежно. Дважды я слыхал отчетливый треск одиночных пистолетных выстрелов… И я от всего сердца вознес благодарность случаю, который свел меня с Джозеллой и избавил от одиночества.
Полное одиночество было самым страшным состоянием, какое я мог тогда себе представить. Один был ничем. Содружество означало цель, а цель помогала держать на привязи мрачные ужасы.
Я старался заглушить ночные крики мыслями обо всем, что нужно будет сделать завтра, и послезавтра, и еще через день, и во все последующие дни; догадками о том, что может означать прожекторный луч и какое влияние он окажет на нас. Но рыдания продолжались, они не давали забыть о том, что я видел сегодня и что я увижу завтра…
Отворилась дверь, и я сел в постели, охваченный внезапной тревогой. Это была Джозелла с горящей свечой. Глаза у нее были огромные и темные, и она плакала.
— Я не могу заснуть, — сказала она. — Я боюсь… ужасно боюсь. Вы их слышите… всех этих несчастных? Я не вынесу этого…
Она пришла, ища утешения, как ребенок. Не думаю все же, чтобы она нуждалась в утешении больше, чем я сам.
Она заснула раньше меня, положив голову мне на плечо.
Воспоминания о прошедшем дне все еще не давали мне покоя. Но рано или поздно человек засыпает. Последнее, что я вспомнил, был нежный девичий голос, певший балладу Байрона.