Теперь её очередь смотреть, как он выбирается из кровати и одевается. Интересно, ему было так же неловко наблюдать за её сборами? Вряд ли. Не будучи возбуждённым, Малфой совсем другой, и прежде чем продолжить своё наблюдение, Гермиона убеждается, что он на неё не смотрит. Внутри зарождается некое странное чувство: она понятия не имеет, какое именно и как вообще ей себя чувствовать, но с этой стороны кровати всё кажется чуточку иным. Быть тем, кто остаётся, а не тем, кто уходит. Ей не нравится ни первое, ни второе.
Гермиона натягивает одеяло повыше — она примет душ после ухода Малфоя. Драко надевает штаны, оставляя их незастёгнутыми — полоска золотистых волос исчезает под голубой резинкой его белья. Подбирает рубашку и набрасывает её на плечи.
— Всё пройдёт отлично, — Гермионе кажется, что Малфою, быть может, нужно услышать эти слова, — слишком уж сурово он выглядит.
— Возможно.
— Так и будет.
Он раздражённо проводит пальцами по волосам.
— Хватит говорить со мной об этом. Я не собираюсь обсуждать это дерьмо.
Она удивлённо моргает, качает головой и пожимает плечами.
— Ладно… Извини.
День: 1218; Время: 8
— Знаешь, в чём странность? — спрашивает Чо. Гермиона сидит с ней рядом, наблюдая, как та пробует простые заклинания, удерживая палочку тремя пальцами левой руки. Большой палец на правой кисти бесполезен — во-первых, ещё действуют лекарственные зелья, а во-вторых, он мало на что годится в одиночестве.
— В чём? — Гермиона готовится проявить участие или дать совет — ведь вряд ли речь пойдёт только о погоде.
— Почему летней ночью на улице пятнадцать градусов воспринимаются чем-то нормальным? Но если той же самой ночью отправиться в ресторан, в помещении которого поддерживается та же температура, нам будет казаться, будто мы замерзаем?
Гермиона пожимает плечами.
— Влажность снаружи… дело в этом. А ещё в ожиданиях. Мы знаем, что уязвимы перед природой. Находясь внутри, мы рассчитываем на бóльшую защищённость.
— Как и люди, — в ответ на недоумение Гермионы Чо поясняет: — Люди держатся за свою крепкую оболочку, осознавая собственную беспомощность перед миром. Но они не позволяют никому лезть внутрь, потому что жаждут защищённости. Хотят чувствовать себя в безопасности, ощущать спокойствие… А не готовиться к очередной грозе или понижению температуры. Понимаешь меня?
— Да, — Гермиона снова пожимает плечами. — Хорошая метафора.
— Что ты делаешь, чувствуя себя беззащитной и снаружи, и внутри? Когда боишься саму себя и свою жизнь?
— Жду пробуждения, — бормочет Гермиона, вспоминая слова Малфоя о катастрофах и способах с ними справиться.
— Что?
— Ты выкарабкаешься, Чо. Мы сможем выживать, пока в нас есть желание бороться, — она поднимает брошенную и забытую на матрасе палочку Чо и вжимает её подруге в ладонь. — Мы в неоплатном долгу перед собой.
День: 1218; Время: 20
Когда он стучится в её комнату, на часах половина первого. Гермиона открывает дверь, и Малфой молча смотрит на неё, а затем объясняет, что заметил пробивающийся из-под створки свет. Потом её затягивает в стремительный круговорот — и она приходит в себя гораздо позже, обессиленная и прижатая мужским телом. И вот Гермиона стоит у двери и смотрит, как Малфой одевается, — она уже сообщила ему, что собирается принять душ и лечь спать. Она чувствует себя странно, выпроваживая Драко, но знает, что его это устраивает и, кажется, не задевает.
— Не могу найти свой носок, так что…
— О, мой внутренний фетишист будет в восторге.
Малфой хохочет, открыто и заразительно, и Гермиона не может не улыбнуться в ответ. Он выглядит совсем иначе, когда смеётся, и ей нравятся его прищур глаз и морщинки возле губ.
— Любишь нюхать носки, да?
— Разумеется! Ничто не будоражит сильнее.
Он улыбается, качает головой и натягивает футболку.
— В таком случае, оставь его себе. Уверен, тебе это нужнее, чем мне.