— Я не могу тебе рассказать.
Гермиона фыркает.
— Ты задолжал мне слишком много.
— Я не должен тебе ничего.
— Если бы не ты, я бы сама всё выяснила!
— Грюм выбрал…
— Потому что ты сказал ему меня не брать!
— Твоих способностей было бы недостаточно, если бы по прибытии мы столкнулись с Пожирателями Смерти, — он переходит на скучающий, профессиональный тон.
— Это чушь! Я бы отлично справилась! Я улучшила…
— Но этого мало.
Она и сама знает, но не готова слышать об этом от Малфоя. Гермиона бросает в него тряпкой, от которой тот уворачивается, но сам факт, что она попыталась запустить в него окровавленным комком, его злит.
— Да кто ты такой, чтобы говорить мне подобное? Никто! — кричит она. Малфой делает три шага по направлению к ней, и его лицо приобретает свирепое выражение. — Ты почти не видел меня в бою…
— Я видел достаточно, и это полное дерьмо. Тебя бы убили к чёртовой матери! Не сомневаюсь, это бы стало для Поттера отличной новостью, учитывая, что Уизли тоже в серьезной опасности. Тебе так не кажется? Ты вообще соображаешь, когда сражаешься? Там…
— Да, именно поэтому уверена, что справилась бы! Это был мой выбор! Мой! — отталкиваясь от стола, Гермиона вскакивает и размахивает пальцем. — Ты не можешь…
— Хватит. Я так уже сделал, смирись, Грейнджер. Ты сколько угодно можешь считать себя жертвенной гриффиндоркой, и если желаешь в итоге подохнуть, пожалуйста. Но не сейчас, когда…
— У тебя не было никакого права! Ты… — забывая о порезе, она делает шаг вперёд и вскрикивает.
Гермиона инстинктивно поджимает повреждённую ногу, хотя вторая стопа ещё не успела встать ровно, и цепляется за рубашку Малфоя, чтобы не упасть. Он обхватывает её локти, тянет вперёд, и теперь они с ним стоят головокружительно близко друг к другу.
От него пахнет свежим воздухом и застарелым потом. Малфой наклоняет голову, чтобы посмотреть на Гермиону, и ей кажется: встань она на цыпочки, и его чёлка коснётся её лица. Его ладони тёплые, твёрдые, и в комнате чересчур долго не раздаётся ни звука. В глазах Малфоя сверкает какая-то эмоция — это не гнев, нет, — но Гермиона не понимает, что он сейчас чувствует, и её это беспокоит. Он сжимает и разжимает челюсти, и она опускает взгляд на его подбородок — слишком долго пялится на губы, затем отвлекается на аристократическую линию носа и встречается с Малфоем глазами. Он резко выдыхает, и тёплый-тёплый воздух касается её щек.
Сердце шумно бухает в груди, и Гермиона не понимает, задыхается она или нет. Его левая ладонь отпускает её локоть, ползёт по предплечью вверх и цепляется за плечо. Она вдруг замечает свои собственные руки: пальцы одной, распрямившись, покоятся на груди Малфоя, костяшки другой, стиснутой в кулак, касаются его ноги. Она не имеет ни малейшего представления, что же сейчас происходит, но уверена: такого ещё никогда не было. Ей кажется, Малфой может её поцеловать. Или, наверное, будет просто сверлить пристальным взглядом ещё несколько невозможно долгих секунд. И от этих мыслей перехватывает дыхание.
Малфой обрывает зрительный контакт, всё ниже и ниже опуская глаза. Теперь он изучает пол между ними, и Гермиона не знает, неужели она только придумала, что секундой раньше он смотрел на её рот. Он сжимает её локоть, плечо, затем легонько отталкивает и делает шаг назад.
— Я пришёл, чтобы отвести тебя к Поттеру, — хрипит он, прочищает горло и отворачивается к выходу.
Захваченная круговоротом эмоций, Гермиона долгие пять секунд удивлённо таращится ему в спину, обдумывая, что же сейчас произошло, как вдруг её ошеломляет смысл сказанного.
День: 1043; Время: 5
Гарри тёплый и жилистый, он только что после душа, и его крепко обнимающие руки — лучшее из возможного. Гермиона снова и снова бормочет имя друга в ямку у основания его шеи, словно стараясь убедиться, что это и вправду он.
Они разговаривают несколько часов подряд, а потом ещё столько же, и Гермиона ненавидит паузы, возникающие от незнания, можно ли им обсуждать те или иные события. Гарри выглядит хорошо, он не исхудал и разве что кажется немного уставшим — ничего общего с видениями из её ночных кошмаров. Они вспоминают всех друзей и знакомых, делятся новостями, и Гермиона чувствует, что её истории смахивают на сплетни, но находит этому оправдание.
Когда в разговоре они касаются Малфоя, Гарри упирается взглядом в её плечо. «Он что-то искал недалеко от нас, был с кое-какими ребятами. Они присоединились ненадолго, выручили. Он… изменился». Гермиона ощущает неловкость, смотрит на засохшее чернильное пятно на своём пальце и отвечает: «Я знаю». Они оставляют эту тему, повисшую в воздухе вместе со множеством невысказанных мыслей, и продолжают, будто бы и не было этого откровения.
Гермиона проводит с Гарри почти всю ночь, и где-то на тринадцатой чашке чая он говорит, что должен скоро уйти. Он не может сказать куда, но вернётся быстро. Гермионе обидно, что ему снова надо отправляться в дорогу, ведь он приехал совсем недавно, а счастье и радость дружбы только-только начали её заполнять. И пусть эта новость не выбивает Гермиону из колеи, ей всё равно очень грустно. Гарри тянет подругу на себя, обнимает и шепчет в волосы обещания:
«Всё скоро закончится, и мы сможем двигаться дальше. Вот тогда мы будем видеться так часто, что нам это даже надоест. Всё почти закончилось, Гермиона. Конец так близок». И Гермиона не знает: это ей необходимо услышать эти слова или же Гарри важно убедить самого себя.
День: 1050; Время: 18
В коридоре Министерства Гермиона проходит мимо Малфоя, но он на неё даже не смотрит. Вот уже несколько дней нет никаких новых вестей, и всё это время она размышляет о Гарри, Роне, а потом и о Малфое, лишь бы только прекратить себя накручивать. Гермиона до конца не уверена, что Малфой ей хотя бы нравится, но знает: ненависти к нему она больше не испытывает. Те странные мгновения на кухне раз за разом всплывают в её голове, но она так и не смогла разобраться в своих чувствах. Тот эпизод был неожиданным и непонятным, но вместе с тем возбуждал любопытство и интерес. Она понятия не имеет, к чему тогда всё шло, но не сомневается: что-то происходило.