Читать книгу «The Fallout (ЛП)» онлайн.

— Прямо сейчас?

— Скоро. Молли хочет устроить… запоздалое празднование дня рождения, — Гермиона переступает с ноги на ногу: ей кажется, что неловкость, которую она излучает, проникает в сознание Драко через его ладони на её коже.

— О.

— Мне нужно переправиться портключом в Министерство, а потом по каминной сети… Если бы это место было тебе знакомо, я бы попросила тебя аппариров…

— Я отведу тебя.

— Ты там бывал?

— Нет, я перенесу нас на середину океана, брошу тебя в воду и тут же, пока сам не упал, аппарирую обратно.

Она поджимает губы, и Драко тянет край простыни, скомканный у неё в кулаке. Он дёргает ткань, но она крепче вцепляется в «накидку». Поймав её взгляд, он вскидывает бровь и делает ещё один рывок.

— Мы уже обсуждали, что будет, если ты меня убьёшь.

— Верно. Тапочки, — простынь отлетает в сторону, его глаза скользят по телу Гермионы, и та стискивает руки. Малфой устремляет взгляд поверх её плеча на обеденный стол.

— Ты останешься?

— Здесь?

— Когда поможешь мне добраться до Норы… Ты останешься?

Он резко переводит глаза на Гермиону, и от их пронзительности ей не по себе. Она поднимает руку, проводит кончиком пальца по его носу, и он стискивает её бёдра. Дёрнув плечом, Драко притягивает её к себе.

— Да. Да, останусь.

День: 1572; Время: 12

— Думаю, я каждый год буду писать Финниганам письмо. Чтобы рассказать им, что я делаю со своей жизнью. Как думаешь, им это понравится?

Она пристально смотрит, как он запихивает коробку с крекерами между подлокотником и своим боком.

— Если они приложат к ответу парочку проклятий, то нет. Грейнджер, откуда мне это знать?

Она хмурится и, закрепив на голове полотенце, плюхается рядом с Драко на уродливый диван.

— Я подумала, это может принести им… своего рода успокоение. Понимание, что какая-то его часть жива. Жива в ком-то другом.

— А что случится, если ты ничего не будешь делать в течение года? Если ты окажешься слишком занята, чтобы спасать мир? Что ты им тогда расскажешь?

— Я…

— Грейнджер, ты загоняешь себя в угол. Что бы ты ни сделала, каких бы успехов ни достигла, тебе всегда будет казаться, что это недостаточная компенсация его жизни. Жизни любого из них.

— Это не…

— Да. Грейнджер, ты никогда не почувствуешь, что их смерть этого стоила. Твои друзья мертвы, и тебе придётся с этим смириться. И дело не в том, какую бы жизнь они могли прожить, а в том, какую проживёшь ты. Мы все ненормальные. Именно поэтому Министерство рассылает нашим родным памятки о том, как вести себя с нами. Не издавать громких звуков, не подкрадываться, не делать резких движений. Мы чокнутые. Наши мозги не в порядке, и все об этом знают. Чем больше мы…

— Я пытаюсь быть счастливой, — шепчет она, и в груди снова разливается тяжесть. Драко вглядывается в неё так долго, что она начинает испытывать неловкость.

— Временами ты будешь злиться, временами у тебя будут случаться срывы. Ты будешь видеть и слышать то, чего нет, будешь швырять заклятиями в деревья и будешь по-прежнему бояться. Ты будешь бояться даже больше. Ничто никуда не исчезнет. Мы никогда не сможем стать нормальными после того, что пережили, и, когда завтра утром ты проснёшься, твоя жизнь не превратится во что-то восхитительное. Но это не значит, что ты тратишь её впустую. Это не обесценивает их жертву.

— Знаю, — её голос срывается, и она прочищает горло. Малфой откидывается на спинку дивана и прижимается к Гермионе плечом. — Знаю. Ничего… Я должна сделать так, чтобы для меня это того стоило. Я… принимаю тот факт, что ничто не сможет оправдать их уход. Но я никогда не перестану стараться делать так, чтобы для меня всё это было не зря. Вот что я имею в виду. Это и для них в том числе. Это всё, что я могу им дать.

Есть разные виды утрат. Некоторые ты воспринимаешь как удары, сбивающие тебя с ног. Какое-то время спустя ты поднимаешься и делаешь шаг, другой, ещё один. Оставляешь произошедшее за спиной, что-то в тебе меняется, и ты оглядываешься назад с щемящей грустью, которая с каждым твоим шагом становится всё тише. Это та темнота, которую порой ты ищешь в оставшемся позади безумии, но с годами горе слабеет, оборачиваясь тоской, приправленной ностальгией и сожалением.