— Я не ты, Грейнджер… Я не рискую жизнью ради глупостей. Внизу, в туннеле было устройство, которое требовалось активировать для Люпина…
— И рисковать своей жизнью ради этого не глупость? Эт…
— Это война! Все мы каждый день рискуем жизнями. Если бы не я был к этому готов, не оставался бы здесь.
— У тебя даже шансов не было! Твоя ног…
— У тебя не было права принимать это решение!
— А я его приняла! И не жалею об этом, потому что ты здесь, а не в морге, куда бы точно попал! Хочешь меня за это ненавидеть — пожалуйста!
Драко сверлит её сердитым взглядом, его челюсти ходят ходуном; Гермиона хмыкает и таращится в ответ. Она не собирается отступать, хотя наверное, стоило бы. Драко не в состоянии с ней ссориться, и честно говоря, она удивлена, что никто из персонала ещё не ворвался в палату, чтобы посмотреть, что тут случилось. Пробираться сюда и ругаться с ним — грубо и безрассудно: он ранен, одурманен лекарствами и должен спать. Но, находясь с ним рядом, Гермиона всегда слетает с катушек.
— Прости, — Гермиона принимает решение проявить великодушие. Малфой наклоняет голову, словно не смог расслышать, и она поясняет: — За то, что ворвалась сюда и ору на тебя. Подожду, пока тебе не станет лучше.
Гермиона не настолько великодушна, чтобы позволить ему решить, будто она извиняется за то, что вытащила его с поля боя. Она никогда не будет просить за это прощения, как бы Драко ни злился и как бы серьёзны ни оказались его раны. Было просто невозможно бросить его там… Точно так же, как он сам не мог позволить ей остаться.
— Как мило с твоей стороны, — рявкает он, начиная барабанить пальцами по бедру.
— Ты не прислушивался к доводам… — она сердито косится на него, сообразив, что он отбивает секунды до того момента, как она снова подаст голос. На четвёртом ударе он качает головой и злорадно на неё зыркает. — То, о чём ты просил, было невыполнимым.
— Это было так просто. Иди в лес, найди способ убраться оттуда и сваливай. Если только…
— Я имею в виду, оставить тебя, — торопливо перебивает она, пристально рассматривая свои ноги и чувствуя, как жар заливает лицо. — В том состоянии. Там.
Тишина, и может быть, Гермионе только почудилось, но сердцебиение Драко участилось. Или всё дело в смущении, которое замедляет работу мозга: секунды текут неторопливо, в то время как события будто бы ускоряются. Тот эпизод снова всплывает в голове, и Гермиона превращается в комок нервов. Похоже, кровь стремительно несётся по её венам: изнутри распространяется жар, вызывая кожный зуд. Откашлявшись, Гермиона поднимает голову и встречается с Драко взглядом. Она уже дошла до грани — дальше пути нет. Больше нет причин для притворства. Гермиона их не видит.
Драко изучающе оглядывает её, и она уверена, что он читает её, словно открытую книгу, в то время, как по его виду ничего нельзя понять. Он слегка шевелит губами: будто пытается что-то сказать, но сомневается в необходимости это делать. Едва Гермиона впивается в него глазами, он закрывает рот, сжимая губы в тонкую линию. Досадливо рычит и возмущённо начинает:
— Ты самая упрямая, раздражающая, властолюбивая…
— Это я-то властолюбивая? — Гермиона тыкает себя пальцем в грудь и приподнимает бровь. — Если ты хочешь обсудить упрям…
— Не говоря уж…
— Да-да, Малфой. Я тоже тебя ненавижу, — его черты искажает какая-то эмоция, слишком мимолётная, чтобы распознать. — Тебе стоит отдохнуть, — быстро добавляет Гермиона.
— Ты уверена, что не будешь снова впадать в неистовство и дашь мне возможность заснуть целительным сном? — иногда ему нравится эксплуатировать её вину, но она его за это не осуждает, ведь сама поступает с ним точно так же. — Грейнджер, тебе стоит вернуться в свою палату. Ты ужасно выглядишь.
Они сверлят друг друга взглядами, но его глаза затуманены, а веки полуопущены.
— А ты у нас образец для подражания.
— Рад, что ты заметила.
Гермиона трясёт головой и проводит ладонями по своим ногам.
— Ну, я счастлива, что с тобой всё в порядке.
— Надеюсь, ты будешь так же довольна собой, когда я… — он хмурит брови, опускает веки, прижимает пальцы ко лбу.
— Драко? — не сумев скрыть беспокойство, Гермиона делает шаг вперёд.
— Всё хорошо.
Гермиона не сомневается: если бы Драко не раскачивался из стороны в сторону, эти слова прозвучали бы скорее резко, чем хрипло.
Он дёргается, когда её пальцы осторожно обхватывают его руку, отнимая ото лба. Его глаза открываются с трудом: он хмурится и делает слабую попытку отстраниться.