Читать книгу «The Fallout (ЛП)» онлайн.
— Вы ранены?
— Ерунда, — шепчет Сэм, прижимая руку к боку, но Гермиона замечает кровь, стекающую по его пальцам.
Гермиона почти что собирается продолжить бег. Образы её друзей вспыхивают в мозгу, приоритеты ясны. Но она понимает: перед ней напуганные и одинокие дети, а Гермиона знает, каково это. Она вспоминает лёгкую улыбку Сэма, а потом и Джастина. Образ Финч-Флетчли всплывает в её голове: он стоит на земле и смотрит вверх, на крышу, на неё, не зная, что это их прощание.
Гермиона отводит руку Сэма в сторону, приказывая Жабьену следить за обстановкой. Ей приходится дважды повторить, прежде чем до него доходят слова, и он начинает озираться. Сэм направляет свою палочку ей за спину, и она задирает его рубашку. Он вяло приваливается к её плечу, она отталкивает его и ладонью протирает рану.
Он вскрикивает, и Гермиона в панике подаётся вперёд.
— Замолчи, замолчи, — шепчет она ему в ухо, но, не заметив зелёных лучей, берёт себя в руки. — С тобой всё будет в порядке, Сэм. Всё хорошо. А теперь прикуси это.
Она подносит к его губам подол его же рубашки и, только он открывает рот, просовывает туда ткань. Сэм впивается пальцами в её плечо, закусывает импровизированный кляп, а Гермиона, склонив голову и прищурившись в слабом лунном свете, снова вытирает кровь и быстро зашивает рану. Шов выходит грубым, Гермиона слишком натягивает кожу, но других вариантов нет.
— Если вы не можете сражаться, вам надо двигаться в сторону леса, — она вскидывает голову туда, где по небу поверх дыма расползается огонь. Листва и ветви ярко полыхают, поражённые случайными заклинаниями. Деревья трещат, стонут и с грохотом падают, замыкая поле битвы в пылающее кольцо.
— Мы в порядке, — кивает Сэм, трясёт головой и снова кивает.
— Если передумаете, бегите до тех пор, пока не сможете аппарировать. Отправляйтесь в какое-нибудь безопасное место… Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.
— Мы вернёмся в убежище, — отвечает Сэм, но Гермиона его не слышит.
— Берегите себя, — кивает она ему, отстраняется, кивает Жабьену и снова бросается бежать. Гарри, Рон, Гарри, Рон.
Оба аврора следуют за ней: слышится дробь их шагов, и затем их руки касаются её. Гермиона удивлена, но не понимает почему. Эти двое выпускают только Оглушающие и Ослепляющие заклинания, и она не может найти в себе силы приказать им попробовать что-то другое. Она не будет говорить, что им надо делать. И не будет объяснять, почему им нужно так поступить. Это их первое сражение, которое может оказаться последним, и если им не дано об этом узнать…
Рвотный рефлекс, холод, сера. Пожиратель Смерти падает, Гермиона убивает второго, едва тот делает попытку сбросить с себя путы. Жабьен пробует наколдовать Аваду, но с его палочки срывается лишь кольцо зелёного дыма. В груди Гермионы пульсирует боль, вытесняющая из тела всё остальное, а в голове бьётся единственная мысль: «Шевелись, шевелись, шевелись».
Они пробираются сквозь дым, мимо тёмных фигур, и Грейнджер старается вспомнить, в каком направлении находится фонтан. Она не в состоянии перестать опускать глаза на каждое лежащее на земле тело, мимо которого они пробегают. Она оглядывает чёрные мантии, блестящие маски, пижамные штаны, оранжевые повязки и не может найти никого знакомого. От этого Гермиона сражается ещё ожесточённее, стремительнее, будто всё вмиг изменится, если она не будет шевелиться, шевелиться, шевелиться.
Дым становится гуще, краем глаза она замечает пролетающее мимо тело. Охваченная огнём фигура проносится слева, крики сливаются в оглушающий гул. Вокруг них мелькают цветные пятна, вспышки расцвечивают небо, и вот она уже на месте.
— Гарри, — сбоку от неё с трудом выдыхает Сэм, именно так Гермиона понимает, что добежала.
Отмахиваясь от дыма, она резко поворачивается и упирается взглядом в развалившийся фонтан, который заметила из окна. Её сердце неистово колотится, страх внутри пузырится и множится. Слева от фонтана сражаются пятеро, нужных ей людей она находит справа. Гермиона замирает: Рон стоит к ней спиной, он падает на колени, его рубашка висит красными лохмотьями. Гарри возвышается перед ним, лицом к ней, и хотя его черты перекошены яростью, его рука трясётся.
Гермиона не видит его глаз, но всё равно знает.
— Гарри! — кричит она, голос разрывает горло: ей плевать, что сейчас враги могут её обнаружить.
Она отмирает, шевелисьшевелисьшевелись, кровь пульсирует, голова кружится, тело дрожит. Она покрепче упирается ногами и, срываясь на визг, выкрикивает Оглушающее заклинание в сторону Гарри. Тот падает, Рон делает рывок вперёд, а затем зелёная молния раскалывает мир на две части. Раскалывает перед самым её носом, забирая с собой её сердце.
Голова Рона дёргается в сторону, рыжие волосы вздымаются на ветру, и Гермиона валится на колени в ту же секунду, как его плечо ударяется о землю. Она втягивает ртом воздух, и из самого её естества вырывается крик. Это словно крючок, зацепивший её внутренности и разрывающий органы: проходя через сердце, он выскакивает из глотки. Именно так. Будто внутри взорвался целый мир.
Нет. Нетнетнетнетнетнетнет. Её тошнит, зрение затуманивается, но она поднимается на ноги. Она не чувствует собственного тела. Лишь ужасный обжигающий холод, распространяющийся по венам, и она не может поверить. Она несётся по полю, в спину ей попадают какие-то заклинания, но она их не чувствует.
Она видит только красное пятно, то самое, к которому стремительно приближается, — никаких других мыслей не существует. Пока Гермиона не убедится, что всё совсем не так. Пока не рассмеётся от осознания собственной невероятной ошибки. Ошибка, ошибка, ошибка. Это было другое заклинание, оно его не коснулось, с ним всё в порядке, он…
— Нет! — отчаянно воет она, всхлипывает, и что-то врезается ей в бок, впечатывается в живот.
Она пихается локтями, лягается, дерётся и царапается вслепую. Гермиона не может отвести глаз от красного, зелёного и снова красного. В её ушах звучит крик, на её руках кровь, чьи-то пальцы обхватывают её дрожащие запястья. Её встряхивают так, что мотается голова. Гермиона пытается вывернуться, вырваться, но от этой жестокой тряски теряет опору. Она пинается, попадая во что-то твёрдое, снова вскидывает ногу, но её лишь сильнее болтает.
Ее отворачивают от алого пятна, от того места, где ей нужно быть.
— Гермиона!
Её голова дёргается назад, и теперь ей в глаза бросается белый цвет. Чистый белый и мертвенно бледный, а потом снова красный. Красный, но не тот, который ей сейчас необходим.
— Отпусти меня!