— Нет.
— Врёшь!
— Грейнджер, самым неприятным в произошедшем было то, что потом ты бы начала в этом копаться, так что сделай нам обоим одолжение…
— Я пырнула тебя! Я…
— Порезы были неглубокими, и ты, не переставая, сопротивлялась. Ты была под заклятием, такое случается. Такое случилось с тобой и Поттером. Не велика важность, поэтому я не посчитал нужным тебе что-то рассказывать. Это не имеет значения.
Не имеет значения. До этого она сотню раз то же самое твердила Гарри. Разумеется, она бы никогда так не поступила по доброй воле, но она порезала Драко. Они заставили её причинить ему вред. Когда он смотрит на неё, перед его взором мелькают те воспоминания, как в её мозгу — образы Гарри? Гермиона не думала о том человеке, как о Гарри, она его не винит, но она это видела. Старается ли Драко сейчас сделать всё возможное, чтобы стереть произошедшее из своей памяти, чтобы его сознание было таким же чистым, как её? И почему Гермиона не может ничего вспомнить? Она же пытала его. Втыкала в него нож, и у неё не получается вспомнить такое?
— Дай мне посмотреть.
— Что? — он таращится на неё так, словно она ненормальная, и его уверенность в этом только крепнет, когда Гермиона подаётся вперёд и зависает над ним.
Она осторожно прижимает пальцы к щекам Драко, впиваясь в него глазами.
— Дай мне посмотреть.
— Нет.
— Дра…
— У тебя нет никаких причин…
— Если я это сделала, то хочу видеть!
— Не надо.
— Я хочу!
— Нет! Что даст тебе это воспоминание? Я был в твоей голове: ты — эмоциональная бомба замедленного действия, я не собираюсь становиться тем, кто приведёт её в действие и потом…
— Просто…
— Забудь об этом.
— Я хо…
— Именно поэтому мы ничего тебе не сказали! Это. Не имеет. Значения. Ты в той же мере контролировала свои действия, в какой тогда владел собой Поттер с кнутом. Ты всё время талдычишь, что Поттер берёт на себя слишком много вины за действия других людей и прочую чушь, а ведь ты точно такая же. Ты не должна переживать из-за этого. Тебе не надо это помнить. Всё кончено. Позволь… Какого чёрта ты плачешь?
— Я не плачу! — рявкает она, яростно моргая.
Малфой со стоном откидывается на изголовье. Стиснув зубы, Гермиона не спускает глаз с его шрама под ключицей.
— Я договорился с целителем, что сведу их завтра.
Она протягивает руку и скользит пальцем по рубцу, дыхание клокочет у неё в глотке. Теперь она понимает, что испытывал Гарри. Гнев на себя за то, что не хватило сил остановиться вовремя. Наверняка Драко что-то говорил, пытаясь пробиться к её сознанию, издавал от боли какие-то звуки. Гермиона справилась, но она должна была сбросить заклятие немедленно. В тот же самый момент, как ей приказали причинить Малфою боль.
Она ожидала от себя большего. Она думала об этом с тех самых пор, как покинула комнату для допросов, всё зная, и почти не спала ночью, размышляя о произошедшем. Это была палочка? Кнут? Ей не пришла в голову мысль о ноже, но она представляла, как кричал Драко под действием Круциатуса, кричал из-за неё, на расстоянии вытянутой руки.
— Прости меня, — её голос звучит сдавленно и влажно. И Малфой снова стонет.
— Большинство людей не могут сбросить это заклятие, что бы им ни приказывали. Именно поэтому, несмотря на дюжины трупов, Пожиратели Смерти избегают наказания, заявив, что были под действием Империуса. Люди убивали своих матерей, жён, детей. Ты выглядишь полной идиоткой, извиняясь за то, что нанесла несколько порезов, прежде чем справилась с Непростительным. Прекрати ныть, это раздражает.
Если Драко сказал правду: порезы были неглубокими, и она всё время сопротивлялась, — значит, заклятие оказалось не таким уж сильным. И она могла освободиться быстрее. Если бы всё обернулось хуже… Если бы у неё не получилось совладать с магией… Господи, если бы она не справилась.
— Мне так…