Читать книгу «The Fallout (ЛП)» онлайн.
— …как можно больше людей, мы будем иметь представление о расположении…
— Нет.
— …и у нас будет план, который…
— Лаванда, я сказал, нет, — выражение лица Гарри настолько ожесточённое, что даже Гермиона отодвигается от него. — Ты не обязана в этом участвовать, если не хочешь. Я иду. Джинни тоже. Все, кто не готовы, могут прямо сейчас покинуть эту комнату. Если мы будем дожидаться завтрашнего дня, Рона перепрячут, и нам придётся снова довольствоваться списком объектов, которые чаще всего оказываются заброшенными. Чем дольше мы тянем, тем ближе он к смерти. Рон и так слишком долго ждал. Я спасу своего лучшего друга и сделаю это сегодня. Времени больше нет.
— Гарри, — тихо, отчаянно шепчет Анджелина. — Ты просишь нас умереть.
Гнев на его лице сменяется бледностью. Гермиона вдруг вспоминает о маггловском мире, о Терминаторе… Я умру за Джона Коннора. Они умрут за Гарри Поттера. Столько человек уже погибло. Именно поэтому Гарри так побледнел: ведь теперь он несёт не бремя своей судьбы, а груз прошлого. Люди гибли ради победы в этой войне, но они умирали, чтобы жил Гарри Поттер. Начиная с его родителей и кончая Фредом, который закрыл его от Авады, давая Гарри возможность выпустить своё Убивающее заклятие.
— Я не прошу никого из вас, — отрывисто произносит он, вряд ли догадываясь, как ломко сейчас звучит его голос. — Я лишь спрашиваю, хотите ли вы пойти. Я не возненавижу вас, если вы сейчас уйдёте. И если я умру сегодня, то не буду винить вас. Я спрашиваю, хотите ли вы спасти Рона, вызволить остальных и победить Пожирателей Смерти. И спрашиваю, готовы ли вы за это умереть. Спрашиваю, чувствуете ли вы потребность рискнуть. Я знаю, будет тяжело. И знаю, что шанс на успех ничтожно мал. Но из-за меня умирает мой лучший друг, и я собираюсь этому помешать. Я пойму, если вы не захотите в этом участвовать. Но я отправляюсь сейчас.
В комнате царит тишина, Гермиона чувствует тошноту, воодушевление и страх. Когда они расходятся минуту спустя, все восемь человек договариваются встретиться на крыльце через час. Гермионе кажется, будто у неё нет выбора. Наверное, его нет ни у кого из них.
Она бы не отпустила Гарри одного, даже не будь там Рона. Но теперь на кону жизни её обоих лучших друзей. Пойдёт ли она на смерть ради них? Да, вот поэтому у неё и нет вариантов. Гермиона никогда не могла остаться безучастной к такому. Она сражалась на этой войне не только для того, чтобы избавить мир от Пожирателей Смерти. Она столько раз была на волосок от гибели ради себя и своих друзей. И никакой роли не играет, насколько именно опасной оказывалась ситуация или как сильно Гермиона была напугана.
Так повелось с самого их детства, и останется таким, невзирая на то, сколько времени прошло и как далеко развела их война. Сейчас всё против них, и, несмотря на все попытки это игнорировать, в глубине души Гермиона знает, что вряд ли они выберутся оттуда живыми. Но всё же шанс на удачный исход остаётся, шанс, что они могут спасти Рона, а значит, она участвует в операции.
Дверная ручка дребезжит в ладони, и Гермиона понимает, что это трясётся её рука. Она толкает створку и сжимает кулаки. Она не будет бояться. Пусть она умрёт сегодня, но перед смертью она сделает всё, что сможет. Гибель ради друга гораздо лучше умирания в постели от старости. Именно в этом она старается себя убедить.
Драко не спит, он стоит посреди комнаты. Его волосы выглядят так, будто он тянул себя за пряди, а его широко распахнутые глаза тревожно смотрят прямо на Гермиону. Она вспоминает Гарри, всего несколько минут назад стоящего здесь, — вот только Гарри был одет. Она не стала у него уточнять, можно ли сообщить Драко о намеченной вылазке. Он бы сам позвал Малфоя. И глядя на Драко, Гермиона знает, что всё равно ничего бы ему не сказала. Не потому, что сомневается, больше не доверяет ему или полагает, что он не способен принести им пользу. А потому, что это не его долг. Но Драко может отправиться с ними из-за того валуна, что он таскает на своих плечах, из-за необходимости искупить свои ошибки. Гермиона уверена, что он уже сполна оплатил былые грехи, и не считает, что вправе заставлять его в этом участвовать. Если он погибнет сегодня, то не ради будущего, а ради прошлого. И этого Гермиона допустить не может.
Она обдумывает оправдания, когда Малфой подаёт голос:
— Оставь футболку, сними всё остальное.
В обычной ситуации Гермиона бы фыркнула, сердито зыркнула или бы просто не послушалась, лишний раз демонстрируя то, что не подчиняется его приказам. Но сегодня ей кажется, что она ему задолжала — на неё вдруг внезапно наваливается чувство вины. Словно Драко имеет право знать, что она может не вернуться назад, но при этом она всё равно ничего ему не говорит. Будто он заслужил шанс принять решение самостоятельно, в то время как она всё решает за него. Гермиона чувствует себя эгоисткой, но напоминает, что это ради Драко.
Она думает, что, возможно, ей это как раз и нужно, и расстёгивает штаны. На самом деле, у неё нет никаких сомнений. Когда Гарри дал им час, именно это пришло ей на ум в первую очередь. Именно поэтому она надеялась, что Драко не спит. Ей нужно, чтобы он бодрствовал. Необходимо быть с ним — чтобы запустить жизнь по венам, заставить себя забыть и не думать ни о чём, кроме него и собственных чувств, и понимать, что же это такое — быть живой. Она не хочет размышлять о том, что всё это может значить.
Закусив губу, она робко смотрит на Драко, стоя перед ним в одной его футболке.
— Я лишь хотел посмотреть, как ты будешь выглядеть.
Странно, что он в этом признаётся. Малфой почти никогда ничего не объясняет, оставляя Гермиону теряться в догадках. Он делает глубокий вдох, быстро выдыхает и оглядывает её тело от кончиков пальцев до макушки. Делает шаг вперёд и хватается за футболку с двух сторон. Прижав ладони к её бокам, он ведёт их вверх, задирая ткань. Драко не спускает с Гермионы глаз, и она знает, что он знает. Не всё — Симус удостоверился, что никто не мог их подслушать, — но достаточно. Слишком уж безумно выглядел Гарри, слишком дрожит она сама по возвращении.
Гермиона поднимает руки, и Драко проводит ладонями по всей их длине, избавляя её от футболки.
— Ты носила её всего десять минут, а она уже пахнет тобой, — бормочет он, комкая футболку и отбрасывая её на крышку своего сундука. — Твой запах повсюду.
Гермиона не знает, что на это ответить, но Драко и не даёт ей такой возможности, притягивая к себе и утыкаясь лицом ей в шею. Она вскидывает руки к его плечам, его грудь поднимается и опадает в такт дыханию. По крайней мере, она убеждается, что её запах не так уж плох, — едва Драко начинает целовать её шею, она откидывает голову. Его рот скользит по её челюсти, щеке, она подставляет лицо, но он замирает возле её губ.
Она открывает глаза и смотрит на Малфоя, и кажется, именно этого он и ждал. Подняв руку, он проводит подушечками пальцев по её лицу от лба до подбородка. Обхватывает ладонями шею, ведёт их назад и вверх, зарываясь в её густые волосы. Гермиона гладит его плечи и прижимается к нему так тесно, как только может. И вот тогда Малфой целует её: неспешная, почти что неуверенная ласка оборачивается сумасшедшим напором.
Гермиона не знает, как долго они стояли, не смея оторваться друг от друга. Не представляет, как он умудрился переместить их обоих на кровать. Не имеет ни малейшего понимания, почему Драко входит в неё медленно, почему, прекратив целовать, внимательно всматривается и почему, толкаясь, прижимается и скользит по её коже, вместо того чтоб приподняться на руках. Она не понимает, почему начинает плакать, почему Малфой замирает и прислоняется своим лбом к её, почему целует, не задавая никаких вопросов, пока её слезы не высыхают. Гермиона знает только то, что это прекрасно. Прекрасно до боли, и она ощущает нечто гораздо большее, чем могла пожелать.
На одну секунду, когда он целовал её посреди комнаты, Грейнджер вдруг подумалось, что она может притвориться, будто они влюблены друг в друга. Но уже в следующий миг наваждение пропало — не от нехватки воображения, а потому что Гермионе это не нужно, чтобы придать моменту какую-то значимость. Они те, кто они есть, и вместе, что бы это ни значило. Это она и Драко, они, и уже этого ей всегда было достаточно.
Это идеально. Сегодня Драко стал для неё всем тем, чего она жаждала и в чём нуждалась. Гермиона полна им настолько, что теперь ей даже тяжелее уходить. Какая-то жалкая, перепуганная её часть требует остаться в безопасности его объятий. Считает, что Гермиона может забыть об этом мире, так же как и он в состоянии позабыть о ней. Они могут остаться вдвоём в этой комнате, и пусть Малфой отбрасывает её к краю кровати и вскидывает палочку на дверь, пока этот мир всё не осознает.
Но это её слабая часть, та самая, что сейчас отказывается поднимать лоб от его груди, где так ровно и громко бьётся сердце. Та самая, что всегда боится. Эта маленькая и неважная часть. У всех людей есть слабости, но Гермиона никогда не идёт у них на поводу. Это лишь зелёная вспышка в той всепоглощающей горячей белизне, которая и составляет её сущность. В том белоснежном мареве, что является силой Гермионы Грейнджер.
Рука Драко зарывается в её волосы, он приподнимает её голову и наклоняется сам, чтобы поцеловать. Его губы шершавые и припухшие, но Гермионе плевать. В её горле разбухает огромный комок, едва в мозгу вспыхивает осознание, что это может быть последний раз. Гермиона вспоминает другой эпизод — ту ночь перед тем, как Драко отправился на Кладбищенскую битву. Неужели он чувствовал то же самое, и именно поэтому так хорошо понимает её потребности?
Странная штука — время перед большой битвой. Когда ты знаешь, что есть лишь незначительный шанс выбраться оттуда живым. Гермиона уже оказывалась в такой ситуации раньше — обдумывала возможность своей смерти. Но она ещё никогда не отправлялась на столь рискованную и непродуманную операцию. Они собирались проникнуть в логово Пожирателей Смерти, а даже с бóльшим количеством людей, картой и чертовски хорошим планом, скорее всего, вернулись бы не все. И перед сражением ты задаешься вопросом: а вдруг погибнешь именно ты?
Та жалкая часть неё, внутри которой пузырится страх, знает, что это Чудовищная Идея, и Гермиона сомневается, что хоть кто-нибудь из них сможет вернуться. Ещё ни разу за всю войну, размышляя над сложившейся ситуацией, она не думала, что всё настолько плохо. Гермиона не предавала ни себя, ни своих друзей, но она чувствует в себе те изменения, которых так хотела избежать. Гермиона приняла свою смерть. Она изо всех сил будет стараться выжить, но правда заключается в том, что она не особо на это рассчитывает.