— Привет, — откликается он.
— Ты сволочь, — шмыгает Гермиона носом — ей горько, что никто не сказал ей о финальной битве, она немного злится на Малфоя за то, что он тоже ни о чём её не предупредил. И ей надо высказаться, прежде чем она сможет оставить эту обиду позади.
— Да уж. Я лежу в больнице, но у тебя хватает совести меня оскорблять. Где твоё сочувствие, Грейнджер? Слёзы, стенания и прочая чушь?
— В твоём воображении, — она едва улыбается, чувствуя, что оживает, и Малфой внимательно на неё смотрит.
Гермиона пользуется моментом и оглядывает его, довольная уже тем, что, судя по всему, мозги Малфоя не пострадали. Его пальцы забинтованы — наверняка сломаны, на правой челюсти расплывается гигантский синяк, над губами чернеет какое-то пятно, а вдоль линии носа проступает синева. На его грудь и живот наложены три повязки — на двух из них уже выступила кровь, — а правая рука обмотана бинтами. Голое плечо обмазано снадобьями, которые издают голубое свечение.
— Я потерял палец на ноге.
— Врун.
Он сердито зыркает на неё.
— Зачем бы я стал тебе врать об этом?
— Драко, ну как можно было умудриться потерять палец ноги?
— Режущее заклятие. К счастью, оно угодило в палец, иначе я бы мог лишиться всей конечности. Я бежал в тот момент.
— Боже, — шепчет Гермиона и невольно опускает глаза на простынь, под которой угадываются очертания его ног.
— Я думал, ты будешь сидеть у Поттера, — подаёт Малфой голос после затянувшейся паузы.
Гермиона встречает его взгляд, понимая: Драко знает про Рона, и, может быть, даже про Невилла. И это хорошо, потому что Малфой должен быть в курсе, но рассказать ему об этом Гермиона бы не смогла.
— Они меня пока к нему не пускают, — откликается она, снова занятая изучением его ступней.
— А-а.
Полностью отдавая себе отчёт в своих словах, Гермиона торопится с ответом — Малфой заслужил это услышать, вот только она сомневается в разумности подобного порыва.
— Я бы всё равно зашла к тебе.
Драко отрывается от созерцания потолка, всматриваясь в Гермиону.
— Да, полагаю, ты бы нашла время порадоваться моим страданиям.
Неизвестно, то ли он действительно так думает, то ли просто стремится сменить тему разговора до того, как будет сказано что-то неловкое. Но Гермиона продолжает свою мысль:
— Я рада, что ты жив, Драко. И что пострадал не слишком серьёзно.
Он какое-то время изучает Гермиону — её сердце грохочет в груди в ожидании ответа — и снова переводит глаза на потолок.
— С кем ещё ты бы так ссорилась?
Они оба молчат; Гермиона понимает, что Малфою сейчас так же неуютно, как и ей. Понимает, что сегодня не место для эмоций, с которыми они сами не знают, что делать, — в этой больнице и так слишком много того, с чем совсем не хочется иметь дела.
— Именно. А потерянный палец станет прекрасной темой по крайней мере на ближайший месяц.
Ухмыляясь, он вновь встречается с Гермионой взглядом.
— Окружающий мир в курсе твоей порочности или честь познать это выпала только мне?
— Я бы сказала: ты в центре моего особого внимания, — Малфой многозначительно косится, и Гермиона заливается румянцем, сообразив, как именно можно истолковать её слова. — Не в этом смысле.
— Да, вообще-то, в любом, — Драко пожимает плечами, и улыбка застывает на его губах — он опускает веки и с силой выдыхает сквозь стиснутые зубы.