– Так расскажи…
Он горько усмехается.
– Не могу, Бэлла… Ради тебя не могу… Пожалуйста…
Я не выдерживаю и опять начинаю плакать… Устало, обреченно. И даже не потому что эта тема для меня невыносима.. Потому что все происходящее ужасно… От начала и до конца…
– Мы ужасны, Алан… Для себя, для наших родных, для общественности… Любовь должна быть прекрасной. Чистой, возвышенной. А наша любовь темная…
– Такая, как есть, Бэлла… И я больше от нее не отступлюсь. В глотку вгрызусь любому ради нее. Ради Тебя. Ради Нас.
Обходит меня, встает сзади. Опускает свое лицо, нюхая меня, откидывает мои волосы на одну сторону, вгрызается в шею. Мне кажется, он сейчас реально укусит меня и начнет пить кровь, как вампир… Дергаюсь, резко наклоняю голову к стороне, где его губы, пытаюсь оттолкнуть плечом, от чего крепко связанные руки сводит острой болью…
Отрывается, наконец, садится передо мной на колени, придвигаясь близко-близко. И я вижу, как царапается его возбуждение через шершавую ткань его джинсов.
– Разведи ножки, Бэлла… Хочу посмотреть на тебя…
Глава 18
Алан
Она сглатывает, но слушается.. Наверное, потому что чувствует, мне сейчас не до шуток…. Я так зол, голоден по ней и возбужден, что реально порву… Потом сам буду зализывать и вымаливать прощение, но «до» может произойти все, что угодно.
– Шире, – приказываю я и рычу, когда вижу, как между стройных длинных ножек появляется белый треугольник…. Как же это чертовски сексуально, невинно и порочно одновременно… Рычу, дурея.
– Малютка моя, так хотел тебя с первой минуты, как увидел на своем бое… Тогда уже понял, что пропал…
– Ты всем своим… – делает паузу, не подобрав слово, – говоришь «малютка»?
Я горько усмехаюсь, качая головой.
– Знала бы ты… Только ты, Бэлла… Ты… Ты даже представить не можешь, что в моей душе происходит, когда думаю о тебе. Ты мой грех и моя святость, Бэлла. С тобой я хочу всё самое чистое и самое грязное… Есть мужчины, которым и целого мира женщин мало. А мне нужна только ты. Потому что ты мой мир, любимая…
Я беру ее ножку в руки и начинаю целовать. Пальчик за пальчиком, двигаюсь выше, оставляя влажные дорожки на голени, икрах, коленке, внутренней стороне бедра. Бэлла дрожит, а когда я добираюсь до ее промежности, с болезненным стоном выгибается.
А я с ума схожу от ее вкуса и запаха. Из моей глотки вырываются какие-то дикие гортанные звуки – плевать. Это все сейчас моё. Она моя. Самая желанная. Самая любимая… Единственная.
Не проходит и минуты, как Бэлла начинает трястись. Я знаю, она в шаге от оргазма. Насильно отрываю себя от нее, потому что хочу делать ей это снова и снова. Бесконечно. Вот так целовать ее, чтобы она выгибалась, стонала и дрожала в моих руках.
– Тише-тише, любимая… Не сразу, пока не время… Мы полетим в пропасть вместе. Слышишь? Чуть позже, когда я буду в тебе…
Дурман немного рассеивается в глазах Бэллы, и она начинает стрелять глазами по сторонам, снова наверняка придумывая варианты отступления.
– Я сейчас отвяжу твои руки, и мы пойдем в спальню… Только давай без этих твоих глупых маневров, Бэлла. Я же вижу, как ты поглядываешь на дверь. Не нужно, любимая… Ты не убежишь от меня.
Снова дергается, борясь со слезами.
Развязываю руки, и дурочка, конечно же, сразу срывается от меня в направлении двери. Наивная… Я настигаю ее в два шага. Еще бы, куда ей до моей физической формы… Да еще на затекших от длительного сидения ногах… Мы падаем на пол вместе, и я подставляю руки под ее грудь и коленки, чтобы смягчить ее удар об пол.
Бэлла
– Тебе не больно? – спрашивает он хрипло, разворачивая меня и сразу же целуя, порывисто, жадно, словно бы задыхаясь.
– Больно… – говорю я глухим и хриплым голосом. Голова кружится от его близости, эйфории, шока от происходящего. Тело горит от всего этого комплекса эмоций. Всё это словно бы со мной и не со мной…
– Где больно? – в его взгляде столько волнения и страсти. Меня плавит.
– Здесь больно, – бью себя в грудь, а он тут же перехватывает мою руку, зацеловывая каждый палец.