Сзади неожиданно послышался пьяненький голос:
– Фасиста, посел в сопу!!! Иди сопа, косел!!!
И Ивана по спине пробежали мурашки. Он вспомнил, что забыл забрать флягу у Петрухи и теперь, судя по всему, эта фляга уже была пустая.
– Что это? – Шмитц недоуменно уставился на Ивана.
– Русский пленный, – признался Иван. – Азиат, скорее всего диверсант. Везем его в Абвер.
– Азиат! Диверсант! – у немца глаза полезли на лоб. – Ого! А можно… можно мне его осмотреть? Лейтенант, у меня есть бутылка отличного коньяка и она ваша! Мне очень надо сделать несколько фотографий и провести измерения его черепа!
Ваня поколебался и кивнул.
– Думаю, делать это на дороге неразумно. Найду подходящее место и остановимся.
Предложение эсэсовца пришлось в тему. Соваться в Синявино днем не хотелось, а ночью при помощи Шмитца можно было проскочить по-тихому.
К счастью, Петруха заткнулся, и штурмбанфюрер опять принялся болтать.
– Как не парадоксально, – убежденно вещал он. – Даже среди славян встречаются расово ценные представители. А некоторых даже можно использовать в целях улучшения, а точнее, обогащения немецкой народности. Но процент таковых чрезвычайно низок. Для того чтобы выявлять их, я разработал специальную шкалу расовой ценности…
Иван понял к чему клонит Шмитц и первым желанием было сделать остановку на подходящей полянке, а там вскрыть эсэсовца от уха до уха.
– Для представителей недоразвитых рас – это благо. Их дети будут воспитываться в комфорте и послужат великому делу. Хотя… признаю, процент брака очень велик. Очень… – он сокрушенно покачал головой. – И этот брак проявляется не сразу…
– А что делать с теми, кого отбраковали? – неожиданно поинтересовалась Синицына.
– Что делать? – эсэсовец обернулся, уставился на летчицу и восхищенно воскликнул. – О! Прекрасно, прекрасно! Какой прекрасный арийский тип! Вы прекрасны как Зигфрид! Положительно, я хотел бы познакомится с вами поближе! О! Я сделаю ваш снимок рядом с вашим азиатом, чтобы показать наглядно ущербность азиатской расы. Вы случайно не из Гамбурга?..
– Да, господин штурмбанфюрер, – сухо отрезала Синицына. – Я жил в районе Харбурга…
Ваня специально въехал правым колесом в яму. «Кюбель» сильно тряхнуло.
– Ах да! – клацнув зубами, спохватился Шмитц. – Вы спрашивали, что делать с браком? Как что? Конечно, уничтожение! Полное уничтожение. Мой коллега Виллем, спорил со мной, он считал, что надо даже из бракованных особей извлекать что-то полезное. Кровь, к примеру, для раненых солдат. Ну он не прав! Это порченная кровь…
Впереди показался армейский блокпост: бронетранспортер и несколько солдат во главе с фельдфебелем. Один из них вышел на дорогу и отмахнул рукой, приказывая остановиться.
Ваня снизил ход и украдкой откинул клапан кобуры.
– Ваши документы, куда следуете? – фельдфебель мазнул подозрительным взглядом по машине.
Иван хотел ответить, но вперед влез штурмбанфюрер.
Он ткнул в морду фельду удостоверением и напыщенно зачастил:
– Я из личного штаба рейхсфюрера! Штурмбанфюрер Пауль Шмитц! Немедленно пропустите, я следую с личным поручением от рейхсфюрера к генералу Манштейну! А еще, мы взяли в плен русского диверсанта и везем его в Абвер! Что вам непонятно…
Как назло, Петруха что-то буркнул с заднего сиденья, но Синицына, со всей дури стукнула его прикладом автомата.
Фельдфебель ошарашено перевел взгляд с летчицы на эсэсовца и отмахнул рукой: мол, проезжайте.
Ваня почувствовал, как спина стала вся мокрая.
– Так на чем мы остановились? – Шмитц гордо задрал нос. – Ах да, а не пропустить ли нам по стаканчику? Я же вас просил остановиться…
– Здесь опасно… – едва ворочая языком от напряжения промямлил Ваня. – От русских можно чего хочешь ожидать. Здесь пока еще бродят недобитые коммунисты…
Эсэсовец вздрогнул и быстро согласился: